Ханс Хенни Янн - Угрино и Инграбания и другие ранние тексты

Госпожа, теперь позволь притулиться к тебе и отдохнуть... Говорить, находить слова друг для друга - этим мы займемся завтра и в последующие дни... Или... уже никогда, ведь законы исполнились. ( Он падает перед ней .)

Анна.

Мальчик... Твоя любовь постоянно меня окутывала, а я вбирала ее, как вбирают в легкие воздух.

Пьеса писалась, судя по письмам Янна к Фридриху Юргенсену, между 8 сентября 1915 и 9 января 1916 года. Впервые опубликована в 1993-м. Перевод выполнен по изданию: Frühe Schriften , S. 777-865.

Стр. 159. С чего вы решили, что мои руки есть нечто большее, чем я сам ? Важная параллель к образу Петерсена - то место из второй части «Реки без берегов», где описывается игрушечный деревянный корабль ( Niederschrift I , S. 124): «...трехмачтовый парусный корабль, искусное творение человека, преданного морю, чьи руки вдруг обрели самостоятельность и, подчинившись некоей мятежной фантазии, создали точное отображение воображаемой реальности». Речь, следовательно, идет о руках Мастера, способных создать что-то независимо от его воли и сознания.

Стр. 182. О Госпожа - теперь он умалится . Ср. Ин 3: 29-30: «Имеющий невесту есть жених, а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха. Сия-то радость моя исполнилась. Ему должно расти, а мне умаляться».

Стр. 205-206. Жил-был когда-то один лев, обративший свою любовь на девочку ... В норвежском дневнике (запись от 16.12.1915) [7] В кн.: Это настигнет каждого, стр. 371-372. Янн рассказывает, как в детстве, во время посещения зоопарка, ему показалось, будто лев влюбился в его сестру:

И разве не в тот же день мы встретили молодого льва, который полюбил Элли, с удивительной нежностью протянул ей лапу и, пока мы находились у клетки, следовал за ней по пятам? Будь моя воля, лев бы получил ее в жены (когда Элли хоть приблизительно догнала бы его в росте) и они жили бы счастливо. Но моя сестра не поняла чувства влюбленного льва и даже высмеяла его желание спать с человеческой самкой.

Стр. 221. Мне, может быть, просто придется снова стоять на уличном перекрестке ... Цель «стояния на перекрестке» - по сути, такая же, как у Ханса из пьесы «Той книги первый и последний лист», который в своей последней реплике (см. ниже, стр. 274) говорит:

Я перестану писать драмы, которые развлекают. Я пойду по улицам и буду говорить с людьми. Я буду сопровождать каждого до перекрестка, где навстречу выйдет другой человек, и потом начну говорить с тем: я буду к нему принюхиваться, присматриваться. А когда встретится следующий человек, я его оставлю. И только тех буду я сопровождать дольше одного дня, кто знает, как употребить мои слова, - а через день я таких заберу к себе и исключу из общего жизненного потока: я сам определю им судьбу в соответствии с их достоинствами и призванием.

Стр. 224. Госпожа, я стал дураком ... То, что Хельмут изображает себя дураком, а чуть позже (стр. 229) говорит о своем возможном превращении в « юродивого, шута », сближает его с таким персонажем, как Угрин, в честь которого, видимо, и был назван остров Угрино. См. комментарий к дневниковой записи от 24.05.1914 (стр. 367-369). В дневниках Янна (запись от 4.12.1915) сохранился набросок пьесы без названия о двух королевских шутах, наблюдающих со стены за триумфальным шествием вернувшегося после победоносной кампании войска. Один из них, Паоло, говорит: «Настоящую мудрость можно встретить только среди шутов». Ему же принадлежит реплика, возможно, проливающая свет на смысл жанровой атрибуции «Анны Вольтер» (Lustspiel, «комедия»):

Говорю тебе, есть только один путь, чтобы спастись из трагедии этой жизни, не оскотинившись: а именно, принять ее за комедию и посмеяться над свойственной ей жестокостью, как над хорошей шуткой. Тот же, кому не удастся посмеяться полноценно и вполне искренне, может быть только негодяем либо сумасшедшим. Он негодяй, ежели закрывает глаза на всеобщее равнодушие и сам ко всему равнодушен; он скотина, обезьяна, крокодил... сумасшедший, ежели ощущает все как оно есть, во всей неизбывной жестокости.

Стр. 226. Нет, но зато я при правде ... Не исключено, что под «правдой» здесь имеется в виду сама Анна Вольтер. Во всяком случае, в норвежском дневнике (запись от 16.12.1915, в кн.: Это настигнет каждого, стр. 371-372) «правда» представлена как женский персонаж:

...правда сама по себе есть нечто такое, что можно познать, лишь отказавшись от всякой надежды. Если попытаться дать ей предварительное определение, Правда - это такая особа, которую человек, где бы он с ней ни встретился, норовит поскорее заковать в цепи. Потому-то Правда и не разгуливает по улицам: ведь блюстителей нравственности хватает повсюду, а поскольку сия особа всегда бывает взаправду голой, то есть не носит даже набедренной повязки, последствия ее встречи со стражами порядка предугадать нетрудно, особенно - завсегдатаю публичных бассейнов. На Правду тотчас нацепят фиговый листок, а то и запрут куда подальше, сочтя либо сумасшедшей, либо преступницей.