Ханс Хенни Янн - Угрино и Инграбания и другие ранние тексты

Анна.

Мальчик...

Хельмут.

Выпори меня, чтобы моя жаркая кровь восстала, и осмелела, и попыталась мне помешать изливать на тебя - и в дальнейшем - мою любовь... Вели меня кастрировать - ослепление уже не поможет, ибо твой образ каленым клеймом впечатался в мой мозг... Иначе в следующую твою брачную ночь я стану юродивым, шутом ... Ведь все сердце я уже отдал тебе, я больше не могу... даже если ты будешь плевать мне в лицо... Вели меня кастрировать, чтобы ты снова, забыв о всякой горечи, могла шутить с очередным возлюбленным!

Анна.

Мальчик...

Хельмут.

Что мне делать, если сегодня ты все же отпразднуешь свадьбу?

Вальтер Дорн( входит б залу ).

Анна( вскрикивает ).

О небо!

Хельмут( ей, просительно ).

Успокойся, успокойся. Я постараюсь выдержать. Теперь все будет проще. Только мы оба должны набраться мужества.

Анна.

Что теперь будет? После того как ты сказал мне все это?

Хельмут.

Не волнуйся... Не надо.

Дорн( неуверенно ).

Я пришел, потому что получил приглашение на этот вечер. Анна.

Вы действительно приглашены - если пришли, желая взять меня в жены.

Дорн.

Я пришел в связи с этим.

Анна.

И вы меня любите?

Дорн.

Со всем пылом, на который способен. Я не знаю, прав ли, прибегая в такой момент к словам, но дело в том, что кое-что смущает меня... Я здесь вижу человека, распростертого на полу... Я не знаю, есть ли такой обычай, что мужчина должен бросаться ниц перед женщиной... У вас другие глаза, не те, что я помню, - с более сумрачным взглядом... Но вы красивы. Вы очень красивы - настолько, что я не могу не плакать...

Хельмут( тихо ).

Кастрируй меня, Госпожа.

Дорн.

Я думал, что в этот вечер буду говорить по-другому... Но здесь, у ваших ног, лежит мужчина... и не шевелится. Не знаю, молится ли он... Может, и молится; а вот я больше не могу искренне и пылко молиться... Только Богу, человеку же - нет. У меня в запасе еще много слов.

Хельмут( вскрикивает ).

Кастрируй меня, Госпожа! Вот мой кинжал - все очень просто... Ты ведь знаешь, как устроены мужчины... И ему тогда не придется тратить столько слов... А ослеплять меня уже поздно!

Дорн( бледно улыбнувшись ).

Я собирался говорить по-другому; но я увидел мужчину, распростертого на полу, который корчится в судорогах и лежит на своем жарком корне, крича, что хочет его лишиться... Все же такое странное зрелище отчасти соответствует тому, как мне все представлялось заранее: напоминает о Сфинге и прочих божествах, которые со сладострастием и несказанной жадностью отдавались людям, а после требовали, чтобы те лишили себя мужественности. Это выглядит почти божественно, и я содрогаюсь: а вдруг я и вправду нахожусь перед Сфингой - красавицей, подобной звезде, которая, насытившись наслаждением, требует жертвы? Ей вслед кричат, что она, вероятно, - блудница... Я же теперь осознал, что уже совершил предназначенное.

Анна.

Вокруг меня вертится мир, падают с неба звезды... О, почему я не тот источник света, который испепеляет?!

Дорн.

Ты Сфинга - загадочная, непостижимая, не понимающая саму себя!

Хельмут( пронзительно кричит ).

Кастрируй меня, Госпожа, - больше я не в силах терпеть, ибо жених твой здесь! Я взываю о помощи!

Анна.

Этого не может произойти. Может произойти всё, но только не это. Я могу превратиться в мраморную статую, которую никто не сумеет познать, могу стать фонтанной женщиной, из чьих сосков хлещет вода; но никогда не случится такого, чтобы я причинила тебе это зло.

Хельмут( вскакивает на ноги ).

Тогда сейчас произойдет вот что: я отправлюсь к какой-нибудь кобыле и - пока вы тут будете праздновать свадьбу - удовлетворю свою похоть с ней.

Анна.

Подожди еще мгновение! Такого не должно быть. Я хочу сказать, теперь я поняла, какое я чудовище... Ну так поделите меня между собой, наслаждайтесь мною, как сможете, - один спереди, другой сзади.

Дорн.

Мне следовало говорить, как я наметил заранее, не давая сбить себя с толку... Я ведь пришел лишь затем, чтобы кое-что рассказать... Госпожа, после того как я овладел тобою и ты сказала, что я должен вернуться через три года, я поначалу намеревался так и поступить... Да только не выдержал. Уж как это получилось, не скажу, но однажды ночью я очутился в объятиях шлюхи и, получив удовольствие, впал в такой гнев, что его не выразить никакими словами. Однако меня это не уберегло; через какое-то время моя горячая кровь снова разыгралась, и тогда, впав в ярость, я отправился к соседу - неотесанному забулдыге, забойщику скота - и попросил, чтобы он лишил меня мужественности; тот со смехом ампутировал мой член, ожидая от него всяческих удовольствий... И потом в самом деле эти удовольствия получил.