Александр Беатов - Время дня - ночь

— А ты, что, говорят, веруешь в Бога?

— Видите ли, — начал Саша и, сам не зная как, нашёлся: — В философии есть такое понятие: "трансцендентальность"… Это то, что является для человека, как бы совершенно иным, то есть противоположным другому понятию, — понятию "имманентности"… А "имманентность" — означает что-то изначально принадлежащее предмету, как, например, я — сам принадлежу себе… И оба понятия эти — реальны, оба принадлежат реальности… Так вот, для простоты объяснения этих философских терминов, можно понятие "трансцендентальности" заменить словом Бог…

Саша вдруг резко остановился, почувствовав, что выкрутился, и что сам недоумевает, откуда что взялось сказать.

Врач выслушала его с недоумением, не нашла, что ещё спросить после такого ответа, который формально её удовлетворил, потому что парень "не полез на рожон" и теперь она могла снять с себя ответственность, не разбирать его дело с главврачом, не менять предварительный диагноз и не назначать новое лечение — (инсулин?)…

Тем не менее, случившееся не осталось без внимания — впоследствии Сашка был подвергнут дополнительным тестам для определения уровня его интеллектуальности, граница которой у всякого больного не могла не смыкаться с маниакальностью… В направлении, с которым он прибыл в больницу, заводской психиатр в предварительном анамнезе характеризовал своего пациента скорее как инфантильного и дебильного депрессионного астеника. Теперь получалось, что в момент предварительного анамнеза, больной находился лишь в изначальной стадии депрессивного цикла, который в условиях больницы перешёл в маниакальную фазу, о чём свидетельствовала скачка оторванных от реальности идей, религиозно-философского оттенка…

Так к Сашке прицепили ярлык больного маниакально-депрессивным психозом, изменили лекарства на более широкого спектра действия, с повышенной релаксацией.

После этого случая, Саша начал избегать общения с Володей, хотя тот и продолжал к нему бессовестно "липнуть". Саша ещё раз убедился в верности своей установки: никому не говорить о главной цели своего пребывания в больнице…

А ведь, мог бы проболтаться, сказать, что он — не сумасшедший, что он тут, в больнице, совсем по другой причине… Только теперь Саша понял, какую ошибку он делал своей проповедью… Ведь любой мог ему заметить: "Мели Емеля"… "Врачу, исцелися сам!" И тут вновь вернулись сомнения: уж не болен ли он на самом деле? Не является ли это доказательством того, почему он — тут?..

"Невзрачный" пожилой мужик, рядом со Смердяковым выписался из больницы. И сразу же на его место перевели больного с первого этажа. Им оказался не кто иной, как Васька, сын подруги Полины Ивановны, которого комиссовали из армии и направили на лечение после инцидента с его командиром. Васька не узнал Сашу, и Саша, знавший его раньше по школе, где хулиган-второгодник учился с ним в течение года в одном классе, долго пребывал в недоумении: возможно ли такое совпадение: он ли это на самом деле или просто похожий на него парень? Возможно, что и Васька думал то же о Сашке. Начав опасаться каждого человека, подозревая в нём потенциального стукача, Саша теперь избегал какого-либо общения. И от этого становилось не по себе, Саше казалось, будто земля уходит у него из-под ног… Видел знакомое лицо, и в то же время, — то был как бы двойник Васьки… Уж не выдумал ли он того, что знает его? А если выдумал или если ему это так явно кажется, то не болен ли он на самом деле? И Васька как-то странно посматривал на него…

Однажды Саша не выдержал и, встретившись с ним в дверях, спросил:

— Васька, это ты, что ли?

— Я… — отозвался парень. — А ты, кажись, Сашка?

— Да… А ты как здесь оказался?

— Командира, суку, в армии чуть не убил…

И Васька пошёл дальше по коридору. Опасаясь стукачей и друг друга, больше они ни о чём не говорили. О смерти и похоронах Васькиного отца — тем более Саша и не подумал заговаривать. Больше между ними ничего общего и не было.

После каждого утреннего внутримышечного введения нейролептиков, юношу водили длинными коридорами в кабинет, где проверяли его интеллектуальные способности, а вместе с тем, уточняли предполагаемый диагноз и проверяли его "суггестивность мотивированности" — то есть, не "косит ли" он от армии. Саше задавали вопросы, засекали время, которое он тратил на обдумывание ответа. Саша никак не укладывался в срок. То ли от лекарств, то ли от стрессового состояния, в котором он пребывал с первого дня лечения, его мышление было чрезвычайно заторможено. Впрочем, доверяясь интуиции, юноша всегда находил выход из затруднительных ситуаций. Когда же требовалась чисто интеллектуальная работа, возникали проблемы.