Александр Беатов - Время дня - ночь

— А кто она тебе? — Оля пристально посмотрела Саше в глаза. — По вам не видно, что вы — влюблённые.

Саша улыбнулся.

— Я — её крёстный отец. — Ты знаешь, кто такой Санитар?

— Нет…

Саша был удивлён. Он подумал, что Анатолий и пани Ванда должны были контактировать только с теми, кто так или иначе был связан с Санитаром. И если это не так, то почему они не предупредили его, что с Ольгой следует быть осторожным, не говорить обо всём, или, по крайней мере, о Санитаре.

"Или здесь, в Литве," — думал Саша, — "Такие предосторожности излишни, а может быть даже вовсе не нужны?.."

Саша задумался, молча смотрел через площадь, на здание Радиозавода…

"И тут тоже Завод… — будто бы помимо своей воли и, как бы, с юмором продолжал он размышлять. — "Если он и тут тоже…. тадыть нужна конспирация… Иначе дядя Коля перебьёт кайлом ноги… А если, наоборот, она тут не нужна, то и там тоже — не обязательна… Зачем же она нужна ему, Санитару?..

— Кто же он такой, этот Санитар? — переспросила Оля, отрывая Сашу от мыслей.

— Он послал меня с Людочкой в эту поездку, чтобы я показал ей, как живут верующие христиане на Западе, чтобы это на неё подействовало и чтобы она побыстрее выбросила из своей головы дурь. Она, ведь, только недавно обратилась.

— А ты? Ты — давно?

— Как сказать? — Саша задумался. — Немного больше года, если считать формальное воцерковление.

— Ты знаешь, тут в одном селе, — вдруг как-то возбуждённо начала говорить Оля. — Одной женщине является Богородица. Её пытались лечить. Держали на лекарствах в психиатрической больнице, но когда выпускали, то Богородица снова ей являлась. Там, у себя дома, в одном хуторе, она такой алтарь сделала. К ней люди едут со всех концов Литвы. И власти ничего не могут поделать. Хочешь, съездим туда?

Девушка выпалила всё это на одном дыхании. Глаза её горели каким-то блеском, стали совсем другими, нежели были утром.

— Хорошо… Только как же быть с Людой?

— Ничего с ней не будет! Тут всего-то один автобус до пани Ванды. Она, наверное, уже давно там! — И подхватив Сашу под руку, девушка потащила Сашу куда-то через площадь, к автобусной остановке.

Они вышли на конечной остановке, у самой черты города, направились по шоссе, пробуя остановить попутную машину. Очень скоро их "подхватил" какой-то пожилой литовец, на "Жигулях". Оказавшись в автомобиле, Оля что-то спросила у него по-литовски, о чём-то поговорила, по всей видимости, ради приличия.

Они сидели сзади. Теперь, благодаря "балласту", состоявшему из двух пассажиров — Сашки и Ольги — автомобиль, набрав приличную скорость, хорошо держался на трассе.

— У вас хорошие дороги в Литве, — заметил Саша, обращаясь неизвестно к кому.

— У нас всё хорошее! — нейтрально ответил водитель.

Ольга прильнула к Сашиному уху и тихо прошептала:

— Я сказала, что ты — мой брат, из Москвы…

— Вы, наверное, едите в… — шофёр назвал что-то по-литовски. — Так ведь?

— Да… — ответила Оля. — А как вы догадались?

— Я в райкоме партии работаю, — ответил водитель. — Честно вам скажу… Конечно, я — крещёный, и детей своих крестил… Таков у нас на Литве обычай, традиция… Хотя это мне и не полагается по должности… И всё же, я вам скажу: в Бога я не верю! Вот так! И что вы думаете, действительно, Богородицу там увидеть? Нет… Ничего вы там не увидите кроме больной женщины…

— Есть определённые лица, — продолжал он некоторое время спустя, — Которые заинтересованы разогревать эти суеверия… Не попадайтесь на их удочку… Вы ещё молоды… Не тратьте зря своё драгоценное время… Вот вам мой совет…

Больше за всю дорогу он ничего не сказал. Да и путники, не решаясь спорить, тоже притихли, сидели молча, наблюдая пейзажи, разворачивавшиеся перед ними, и лишь изредка, тайком, поглядывали друг на друга.

"Если б я не был влюблён!" — думал Саша. — "Или если б со мной была она, другая Оля… Что же это за наваждение такое!"

Он почувствовал вдруг какое-то блаженство, растекавшееся в груди. Полотна картин Чюрлёниса, так похожие на то, что он видел сейчас за окном, поэзия, переданная в них художником, фрагмент симфонической музыки, что он услышал в музыкальной студии, когда заходил туда в поисках Людочки; и эта девушка в лёгком красном платье, "с волосами цвета льна", с ярким блеском оживших глаз, с экзотическим акцентом речи, сидевшая рядом и вдруг неожиданно как, будто бы, сама собою появившаяся в его судьбе вопреки тому, что в его сердце проистекала невыносимая борьба тоски и жажды жизни, — всё это привело юношу в состояние экстаза…