Александр Беатов - Время дня - ночь

И новая Оля чем-то Саше не понравилась. Как ему показалось, несмотря на усталость, она неестественно и постоянно улыбалась, будто бы следовала руководству Карнеги, в котором он призывал: "Улыбайтесь — и вы расположите к себе вашего собеседника". Будто бы через силу, по обязанности, и, наверное, как и Саша в этом путешествии, она выполняла чьё-то поручение, может быть, считая его своим "христианским долгом" — показать двум москвичам-бездельникам свой город.

Оля была русская. Говорила по-русски очень правильно, с литовским акцентом. Её отец был каким-то советским военным должностным лицом. Она родилась в Литве, закончила школу, медицинское училище, недавно поступила работать в госпиталь, где часто дежурила по ночам, познакомилась с верующей молодёжью, сама уверовала, вступила с родителями в конфликт, ушла из дома…

Они доехали на автобусе до центра города.

— Я поведу вас в музей Чюрлёниса! — объявила девушка. — Это мой любимый художник!

И Саша заметил, что улыбка, на её лице, будто, стёрла всю усталость, с которой она пришла в дом пани Ванды.

— "Я поведу тебя в музей, сказала мне сестра," — съехидничала Людочка, процитировав советского поэта, из детского школьного учебника, когда Оля прошла вперёд по тротуару несколько шагов и не могла её услышать.

— А что это за музей? — поинтересовался Саша, догоняя Ольгу и не обращая внимания на Люду.

— Ты не знаешь?! — удивилась девушка. — Это известный литовский художник.

Хотя Саша, как и Люда, не любил никаких музеев, тем не менее, полагаясь на своего гида, он последовал за Олей.

Они вышли на площадь, где перед зданием музея возвышалась современная конструкция, из бетона, с колоколами разных размеров.

— Эти колокола подсоединены к клавишам, — стала объяснять Оля. — И на них исполняют музыку Чюрлёниса, которую он специально написал для колоколов.

— Ты же сказала, что он — художник! — Люда совершенно не испытывала желания идти в музей. Да и Оля ей не нравилась из-за какой-то бессознательной женской ревности.

— Да! — Оля как-то высокомерно взглянула на неё, будто бы чувствуя перед собою слабую соперницу. — Чюрлёнис есть художник в самом широком смысле.

Они вошли в необычное современное здание… Посетителей было достаточно много. Молодые люди поднялись по лестнице, стали ходить по залам, с полотнами картин. В какой-то боковой комнате Люда увидела людей, с наушниками на головах и спросила, что они слушают.

— Как что! Они музыку Чюрлёниса слушают, — объяснила Оля.

— Ну, тогда я тоже пойду послушаю…

Людочка шагнула в сторону.

— Людочка! — обратился ей вслед Саша. — Ты только не потеряй нас!

— В случае чего, встретимся у входа! — добавила Оля громко, так, чтобы девушка их услышала.

Люда как-то поворотила на бок голову, ничего не ответила и вошла в комнату-студию…

— А это полотно Чюрлёниса — самое загадочное! — заметила Оля, указывая на одну из картин, когда они с Сашей вошли в следующий зал. — Смотри! Видишь: под гребнем волны — инициалы художника, едва различимые…

— Да… — Саша всмотрелся в картину и действительно сумел различить две буквы.

— Ведь Чюрлёнис утонул… Точнее, он сам утопился…

— Правда? Почему?

— Многие великие люди умирают раньше времени или кончают собой, разве ты не знаешь?

Саше не понравилось такое обобщение. Но спорить он не стал, чувствуя своё невежество в области искусства, истории и культуры вообще, к которым он тянулся, но, как ему казалось, пока вместить и разложить по полкам своего сознания был не в состоянии.

— Мне кажется, — продолжала девушка, — Он предчувствовал это… Он очень любил море… Видишь, — она обвела взглядом зал, — Как много картин посвящённых морю! У него есть даже симфония. Называется "Поэма Моря". Он, как бы, растворил своё творчество и самого себя в море… Представляешь? Сначала растворился духовно, а потом и физически…

Они ещё долго бродили по музею, переходя из зала в зал. Где-то внизу, у выхода, Оля купила пластинку с "Поэмой Моря" и "Поэмой Леса".

— Это тебе! — сказала она протягивая Саше конверт с пластинкой…

Вспомнив о Людочке, они вернулись в комнату-студию. Но девушки там не было. Они начали её всюду искать, пока не догадались снова спуститься вниз, к выходу. Но и там её не было. Они ещё прождали её некоторое время. Саша снова обошёл все залы музея, вернулся к Оле.

— Наверное, она давно вернулась в пани Ванде, — предположила Оля.

— Я не знаю… — Саша, действительно, не мог понять, что случилось. — Она очень взбалмошная. Иногда на неё что-то находит такое…