Александр Беатов - Время дня - ночь

Пока Люда рассказывала, Саша едва сдерживал себя, чтобы она не заметила его возбуждения. Рассказ её сильно искушал его.

— Людочка! Ты зачем мне это всё рассказываешь? — прошептал он.

— Так… Вот, в камин смотрела… Огонь такой же красный, как тот абажур…

Она вздохнула.

— Ну, а потом уже я в моего шведа втюрилась… А он уехал… И тогда ты появился… Сначала я тебя хотела оженить на себе. А как ты меня с Санитаром познакомил, так я про это совсем забыла. И теперь мне это уже не нужно… Теперь я — совсем другая… Да и замуж-то мне на самом деле нельзя…

— Почему нельзя? — Саша справился кое как с непроизвольным возбуждением.

— Потому! — грубо сказала Люда. — Ты не поймёшь! Зачем тебе объяснять!

— Почему не пойму?

— Нельзя и всё! — Людочка замолчала. Потом, подумав немного, добавила:

— Детей у меня никогда не будет — вот что! У меня, вроде как, рак матки. Вот! Понял?!

— Нет… Правда? — Саша просто опешил от такого потока откровенности. — А вылечиться нельзя?

— Нет… — печально прошептала Людочка. — Я уже замуж никогда не выйду. Поскорее бы в Москву! Я так хочу увидеть Санитара! А тебе меня не понять! Ты, ведь, никого никогда не любил!

— Откуда ты знаешь?! Я тоже хочу в Москву! Я только ради тебя поехал в эту даль. И ещё — чтобы развеяться. Потому что я Ольгу люблю. А Санитар против этого. Он нарочно меня заслал сюда, как отчим Гамлета, от греха подальше… Но ничего! Я вернусь — и тогда он узнает!

— Что узнает? Ты, правда, влюблён? А я-то думаю, почему ты всё время такой… Только ты Санитара не тронь! Что ты хочешь сделать?

— Не скажу. Он нарочно тебя заслал со мной.

— Ах, вот как! Ну и глупый же ты! Я бы сказала тебе всё, но не могу…

Люда поднялась из кресла, вышла из комнаты, и Саша услышал, как в другой комнате заскрипели пружины на диване.

Посидев некоторое время за столом, он попробовал вернуться к чтению. Глаза его натолкнулись на фразу: "Свобода привела меня к любви и любовь сделала меня свободной". Повторяя про себя прочитанные слова и пытаясь проникнуть в их смысл в том контексте, который открыл ему Бердяев, Саша вышел на улицу, сходил в туалет, вернулся в дом. Проходя мимо дивана, где лежала Людочка, он подумал: "Несчастная! Сама себе жизнь испортила… И до чего ж всё типично! Будто б я где-то уже слышал о подобном. Что же вы все так падки до иностранцев?"..

Ему стало тошно. Он прилёг на диван в каминной комнате. Огонь медленно догорал.

"Вот она, свобода, о которой пишет Бердяев", — продолжал он рассуждать. — "Надо через эту свободу изжить зло. Потому что зло находится в свободе. Но без свободы нет и добра. Совершенное добро может быть достигнуто через свободу, через преодоление зла свободы… Я никогда не думал о том, что понятие свободы так многолико и неоднозначно… Как это относится ко мне лично, к моей судьбе?… Она, Людочка, возможно преодолела зло через познание зла, через искушения и грех… А я? Я вовсе не готов к обету, что взял на себя… Ведь, меня тянет к Оле. Я хочу быть с нею. Значит, я не изжил в себе этого… Чего "этого"? Страсти? Или любви? Или свободы?.. Но любовь — это совершенство, это — Бог… Это — истинная свобода… "Свобода привела меня к любви… И любовь сделала меня свободным"… Значит, нельзя любовь изживать, как зло. Наоборот, через любовь достигается совершенство. И ведь разве не ради совершенства принимаются обеты и делается всё лучшее? Почему Людочка в своей любви не достигла совершенства? Видимо, потому, что место подлинной любви заняла похоть плоти… И теперь она преодолела это! Может, теперь она открыта даже для большей любви — духовной, любви без расчёта на выгоду… Любви ради любви… Просто любви… А так ли у меня с Олей? Конечно, я хотел бы близости с ней. Но всё же, главное совсем не в этом. Ведь, я испытывал экстаз только от того, что был с нею рядом. Мне этого вполне достаточно. Это ли не совершенная любовь? Что может быть чище и лучше такой любви?.. Выше может быть, конечно, жертвенная любовь… Но разве не готов я пожертвовать всем ради Ольги? Я… готов… Да… Я готов…"

Придя к этой логической точке, юный мыслитель успокоился, глаза его сомкнулись, он уснул.

За окном светало.

В дом вошёл патер, сразу прошёл к себе в комнату, чтобы поспать два часа.

Они возвращались в Москву снова ночным поездом. Люда спала на второй полке. Сашке места не было. И он забрался на багажную полку. Матрацев в общем вагоне не было. Голове мешала толстая труба, в пыльном утеплителе, укорачивая и без того короткую полку своим объёмом. Он подложил под голову локоть, попробовал уснуть…