Александр Беатов - Время дня - ночь

Дядя Коля уверовал в Бога как-то сразу и неожиданно. То, что он считал верой до этого, оказалось в его душе подобно бурьяну, который мгновенно как-то сам собою сгнил, и он увидел под ним настоящую почву, почувствовал, что на ней может и должно расти что-то совсем другое.

Это знание пришло к нему после прочтения тетради, оставленной незнакомцем.

Как он узнал от своих соседей по палате, тот, кто раньше занимал его койку, неожиданно умер, а на их языке просто "сыграл в ящик". Никто не видел, как пришла смерть, но все знали, что не вернувшийся из процедурной был сразу переправлен в мертвецкую, и для того, чтобы никого не пугать, его койку тут же сдали другому.

Лечение Николая снова изменили, прекратив инсулин, однако продолжали внутримышечные инъекции, а также таблеточную терапию.

Каждый день Николай подходил к холодильнику и, раскрыв дверцу, подолгу смотрел на продукты. И хотя он видел свои, теперь регулярно передаваемые женой, тем не менее, он продолжал делать вид, что не может их найти, пока уборщица или нянька не помогали ему.

Соседи по палате придумали ему кличку, и теперь все звали дядю Колю "Исть-Хочу", потому что он повторял одну и ту же фразу к случаю и без случая, даже жене, навещавшей его раз в неделю. Встречая его в туалете, больные издевались, говоря: "Эй! "Исть-Хочу", давай закурим!" Он делал вид, что не понимает их издёвок, и отзывался на свою кличку, как будто бы безо всякой обиды.

Захватив что-нибудь из небогатой на литературу библиотеки — коробки со старыми журналами и газетами, — Николай отправлялся в уборную, медленно делал своё дело и спешил к кровати. Он вкладывал тетрадку, с которой теперь почти не расставался, внутрь журнала и, читая её, одним глазом, другим следил за дверью.

Если кто-то в шутку спрашивал, о чём "старый" читает, то он отвечал, что читать разучился, и поэтому в журнале ищет только знакомые буквы.

Однажды санитар привёл Николая в вестибюль, где его ожидала жена.

— Исть хочу! — сказал он, увидев её и грузно опустился рядом, на медицинскую кушетку.

— Коля! Здравствуй! — услышал он родной голос, откинулся головой, больно ударился затылком о стену, закрыл глаза.

Санитар, выждал с пол минуты, двинулся прочь, оставив Круглова с женой.

Они долго сидели молча. Николай открыл глаза, посмотрел кругом и повторил:

— Я исть хочу…

— Я, Коля, тебе тут принесла много еды… — сказала жена. — Мне теперь Володя хорошо помогает. — Мария подняла с пола авоську. — Но, говорят, тут, очен-но много… Что, мол, тебе нельзя стоко… А Володя обещался приехать уже на днях…

— Исть хочу! — застонал Николай.

— А и правда, ты болен, Коля?! — Мария всхлипнула, утирая глаза рукавом и доставая откуда-то из кармана платок.

— Скажи им, дура, что я исть хочу, поняла? — прохрипел он и вдруг резко поворотившись к жене, посмотрел в глаза. — Поняла?!

— Поняла, Коля… Что?

— Смотрють за нами — вот что… — прошептал он тихо-тихо, и громко опять:

— Ой! — она уже не могла вытерпеть, закрыла лицо руками. И подошедший тут же санитар, взял Николая и повёл его по длинному коридору.

Через две недели Круглова выписывали. Мария расписалась в поручительстве, вышла в вестибюль, где её ожидал сын, высокий, стройный, хорошо одетый мужчина, со светлым лицом и седыми волосами.

— Обещались скоро привесть… — сказала она, подходя к нему. — Только уж не знаю, как мы таперича с ним будем управляться, с больным-то…

— Ничего, мама… — ответил сын, выделяя "го" в первом слове

— "Ничево", — поправила его она.

— Ни-че-во — повторил он, улыбаясь.

Они долго ожидали. Сначала им выдали две авоськи с одеждой и прочей поклажей Николая. Затем в вестибюль вошло несколько человек, в пиджаках, разместились на стульях, развернули газеты. И тогда же вывели Круглова.

Николай остановился. Мария бросилась к нему.

— Коля! Это — Володя!

Круглов поднял руки, соединил их перед собой, стал теребить пальцами.

Сын подошёл, обнял за плечи отца. Николай оборотился, посмотрел на дверь, откуда вышел только что.

— Коля! — Мария взяла его за руку. — Это же Володя! Разве не узнаёшь?

Круглов дёрнулся, отступил обратно к двери, взялся за ручку.

— Коля! — Мария последовала за ним.

— Папа… — сказал сын.

— Погодь! — бросила ему через плечо мать, подходя к мужу.

— Коля, пойдём со мной домой, милой!

Он оторвался от двери, поворотился к ней.

— Исть хочу… — сказал он. — Я исть хочу…

Слеза потекла у него из левого глаза. Мария сразу же вытерла её своим платком, обняла мужа, повела к выходу. За ними последовал было сын. Но медсестра, всё наблюдавшая, остановила его.