Александр Беатов - Время дня - ночь

Когда он оказался внутри и оглянулся на дверь, через которую только что прошёл, то увидел, как двое, в фуражках, потеснили столпившихся людей на лестничной площадке и, нисколько не обращая ни на кого внимания, прошли мимо, стали подниматься выше.

Саша сделал ещё шаг вглубь квартиры и натолкнулся на человека, который взял его за руку и приветствовал по-английски: "Welcome то America!"

И тогда Саша проснулся.

Было утро 2 июля 1977 года.

Из открытого окна доносился тот же мерный, как ход часов, громкий шелест метлы дворника. А за дверью его комнаты, в коридоре, кто-то дёргал и толкал наружную дверь.

Разом всё вспомнилось. Саша взглянул на будильник. Было пять минут шестого.

"Значит, и правда, сговорились! Предали!" — кровь бросилась в голову.

Он кинулся к своему телефону, стал набирать номер дворника.

Долго никто не поднимал трубку.

"Эх! Надо было с вечера предупредить, что буду звонить!" — подумал Саша, и услышал, как в коридоре захромал отец.

— Сейчас! Я сейчас открою! — прохрипел он, кашляя. — Куда ж, это, ключ подевался?! Сашка! Твоя работа?!"

Наконец трубку подняла Володина мать.

— Он спит! — сказала она. — Кто звонит?

— Скажите, что звонил Саша, — сказал юноша, стараясь говорить тише.

— Какой Саша? — сонный старческий голос готов был оборваться, пропасть за короткими гудками.

— Волгин Саша! — проговорил Сашка громко. — Скажите, что за мной пришли!

И выделив "пришли", он понял, что не понять этого нельзя, что понимать больше и не нужно, и что того, что он сказал вполне достаточно. И тогда повесил трубку.

Каким-то образом отец нашёл ключ, видимо другой, свой, и Саша услышал, как открылась наружная дверь.

Сразу же в его комнате оказались два милиционера.

— Волгин Александр Иванович? — спросил один из них.

Саша, стоя в трусах и майке, молчал.

— Собирайся в 91-ое!

В этот момент зазвонил телефон.

— Что это? Кто?! — всполошился милиционер и вопросительно взглянул на Ивана Михайловича, стоявшего в коридоре.

Сашкин отец пожал плечами.

Саша догадался, что звонит Володя.

— Проверка! — пояснил он, вспомнив вдруг свой заводской юмор, когда он с Игорем и Машкой открывали друг у друга столы и смотрели, что у кого появилось нового со свалки; и когда находили что-нибудь, то ради шутки, не взирая на протесты хозяина, "сводили на нет" находку — портили или корёжили радиодеталь при помощи кусачек или отвёртки…

И будто поверив ему, милиционер схватил трубку телефона.

— Алло! Романов слушает!

Но ему никто не отвечал.

"Немая сцена": трое в полутёмной комнате, едва помещаясь: Сашка, в трусах и майке, два милиционера в фуражках; через дверь, в коридоре — родители: мать, в халате, отец, в наспех натянутых брюках и майке, — освещённые светом из прихожей; — все ждали развязки…

— Всё в порядке! — сказал Сашка с издёвкой в голосе. — Аппаратура работает нормально!

— Какая аппаратура? — удивился милиционер, продолжая держать трубку. Он взглянул на полу-самодельный телефон без корпуса, на ворох проводов, без дела лежавших рядом с ним, на катушечный магнитофон и радиоприёмник. — Небось всё под током? — кивнул он на провода, аккуратно положил трубку обратно на рычаги, сделанный из детского конструктора, взглянул на юношу. — Кто звонил?

— А у вас документы есть? — спросил Саша.

— Какие документы?

— Ну… такие… Как они там у вас называются?… Ордер на обыск… Или на арест… Или хотя бы повестка…

— В милиции выпишут! Одевайся! — пришёл в себя мент. — Мне приказано тебя доставить в Отделение!

Саша стал одеваться. За окном всё так же мела метла, уже удалившаяся за дом, прочь от контейнеров туда, где несколько минут назад проехал "газик", скрипя тормозами и визжа шестернями сцепления.

"Нет… Всё-таки я был не прав…" — подумал Саша. — "Куда же дворник теперь денет весь мусор?" До помойки-то, поди, далеко таскать…"

В 91-ом отделении милиции Сашку поместили в полутёмной камере, с двумя пьяными мужиками, которые громко храпели на нарах, установленных вдоль одной стены, под крошечным зарешеченным окном у потолка. Саше почему-то сразу сильно захотелось спать. Он долго не решался лечь на нары, рядом с пьяными. Потом, всё же, присел на край, попробовал подремать сидя, но долго не выдержал и повалился поперёк нар, поджал уставшие от вчерашней велосипедной езды ноги.

Однако, не успел он погрузиться в сон, как был потревожен: один из заключённых пожелал выйти по нужде, поднялся и начал стучать в железную дверь кулаком.