Александр Беатов - Время дня - ночь

Положив трубку, он почувствовал, как недавняя депрессия медленно откатывает.

Вернувшись в комнату, он вспомнил свой сон, оставивший какое-то светлое и тёплое чувство, будто бы Лена на самом деле только что здесь побывала.

"Так вот почему она приснилась…" — подумал он, радостно улыбаясь, и постояв некоторое время, чтобы удержать в сердце вернувшуюся забытую радость, направился на кухню, поставил на плиту чайник и зажёг газ.

На улице уже совсем стемнело, но Саша не почувствовал тревоги, которую обычно испытывал выглядывая из окна в холодные ночные сумерки. Приготовив чаю, он поспешил к себе в комнату. Закрыв дверь на щеколду, он поставил чашку с чаем на низкий самодельный столик, зажёг свечу, сел на диван, служивший ему кроватью, раскрыл Новый Завет и погрузился в чтение…

Высыпав все лекарства в пустое помойное ведро, Полина Ивановна опорожнила его в унитаз и спустила воду. Вернувшись на кухню, она остановилась у окна и призадумалась. Глядя на улицу, она постепенно успокоилась, пожалела было, что так обошлась с больным сыном, лишив его лекарств. "Ничего!" — сразу же успокоила она себя, — "Сходит лишний раз к врачу". На глаза снова навернулись слёзы. Она почувствовала жалость к себе, что такое несчастье — больной сын — постигло её, и что теперь, новая беда — какая-то тёмная жизнь юноши — его неожиданное увлечение религией, ассоциировавшейся в её сознании исключительно с покойниками и сектантами — изуверами. Больше всего теперь тревожили её Сашины новые знакомые, о которых он избегал с ней говорить, но влияния которых она не могла не замечать: он вынес из своей комнаты почти всю мебель, положил на диван фанерный щит, постелив "для мягкости" лишь тонкое покрывало, поставил свечу, в чайном блюдце, и положил рядом с ней страшную вещь — чёрные чётки! Он оклеил одну стену чёрной бумагой, повесил на ней самодельный деревянный крест, начал в одиночестве подолгу запираться в своей комнате и находиться там в полнейшей тишине на протяжении многих часов. И ещё она обнаружила у него религиозные книги, и одна из них была издана в Брюсселе!

"Опутали! Вовлекли в секту! Иностранцы!" — Эти мысли повергли её в бессильное волнение. — "Неужели это коснулось нашей семьи?" — думала она. — "Почему? Уж лучше бы пил, как раньше!"

Но думать об этом не хотелось. Она обманывала себя, говоря: "Наверное ошибаюсь… Всё объяснится…" И тем не менее, Полина Ивановна не могла не видеть, что её сын стал каким-то чужим… Он перестал что-либо спрашивать, будто заранее знал, что ему ответят. И сам ни о чём не разговаривал, ничем не интересовался, пропадая в своей комнате. Какая-то стена неожиданно выросла между ними. И разрушить её уже было нельзя вовек. Она это чувствовала. И понимала, что ни он, ни она не уступят друг другу своих идейных позиций.

"И как это так!" — возмущалась она в душе. — "Отец — коммунист, бывший фронтовик — подполковник! Я — комсомолка, вольнонаёмная, защитница Родины, всю войну мёрзла на крайнем Севере! Ради чего?! Чтобы родной сын стал врагом народа, спутался с сектантами?!"

Она ходила по кухне, не находя себе места.

"Поговорить с отцом? Пустое дело! Тот всегда возвращается домой пьяным… Обратиться самой в милицию или сначала — к врачихе?"

Полина Ивановна увидела на кухонном столе пустые пузырьки от лекарств. Собрала их и опустила в помойное ведро. В это время зазвонил телефон.

"Ничего!" — продолжала она свою думу, направляясь в коридор. — "Буду пока наблюдать… И однажды всех выведу на чистую воду!"

В самый разгар зимы Николай простудился и здорово заболел. Он получил больничный, попытался лечиться "народными средствами", но почувствовал себя хуже, и тогда перешёл на прописанные антибиотики.

Через неделю он пошёл на поправку и подумывал уже, не отправиться ли на прогулку до магазина, как однажды утром его так неожиданно скрутило, что он едва добрался от кухни до кровати.

Целый день и ночь Круглов пролежал, не в силах повернуться от боли, пронизывавшей весь его организм изнутри.

"Вот она, смерть, подошла…" — подумал он с тоской, позвал жену, стал давать советы, что ей делать после его кончины.

Вызвали врача. Тот пришёл лишь к вечеру, пощупал дяди Колины бока, послушал стетоскопом его дыхание, предположил камни в печени, посоветовал поставить для начала клизму и ушёл.

С горем пополам сделали клизму, с подсоленной водой. Немного полегчало, Николай уснул.

Утром, пока он ещё спал, жена ушла в поликлинику к своему врачу. И когда он проснулся, то с трудом поднялся, сходил в туалет, вернулся в постель. Боль из всего тела перешла в левый бок и вместо острой стала тупой и постоянной.