Александр Беатов - Время дня - ночь

— Ну… — замялся начальник, потому что не знал точно, куда ушёл его предшественник, но, не желая оплошать, ответил: — Знаю!

— Так вот! — дядя Коля затянулся опять папиросой, не спеша выпустил дым и, опершись обеими руками о край стола и приблизившись лицом к лицу начальника, вдруг улыбнулся и тихо, но торжественно, проговорил:

— Скоро тебя, Семён, снова позовут на место товарища Серова!

Николай отошёл от стола, начал снова прохаживаться по кабинету.

— Да не уж-то?! — опешил начальник, подавшись всей своей тучной фигурой вперёд.

— Молодец, Семён! — добавил Николай. — Хорошо работает новая п-паратура! — Николай подошёл к самому окну. — Бдительность — прежде всего! Бдительность и… — он обернулся, встретился взглядом с глазами начальника и повторил:

— Бдительность и проверка бдительности! — Николай приоткрыл штору, посмотрел влево, вправо — на пожелтевшую от времени краску на рамах, повернулся снова лицом к начальнику и добавил:

— Хотя мы и на пенсии, но всё равно продолжаем нашу неукоснительную работу по проверке!

Николай сделал несколько шагов от окна.

— Ты, Семён, только, вот что… Сделай ремонт… Больно краска кругом старая… Пыли много что-й-то… Небось, несколько лет не красил… Всё был занят… А то мене опосля придётца…

— Да… я… — замялся начальник, и вдруг вскочил с кресла, выбежал из-за стола и закричал в сторону двери:

— Воротков!

В ту же минуту в двери показался оперативник.

— Верни товарищу Круглову пропуск! — приказал он, и, повернувшись к Николаю, ласково заговорил:

— Вы, товарищ Круглов, извините! — он шагнул к нему навстречу. — Я, ведь, не знал… Сами понимаете… Бдительность — это верно… А всё это потому, что бдительность… Вы ведь верно сказали… Ведь так?..

— Ладноть! — Николай шагнул к двери, на ходу деловито проговорив:

— Хорошо, что быстро разобрались и всё поняли! Мужика отпусти. Перестарались твои робяты. — Он остановился перед оперативником, шарившим по своим карманам, в поисках пропуска.

— Что? Нету? — усмехнулся дядя Коля. — И не будет! — Он бросил докуренную и уже погасшую саму по себе папиросу в корзинку для бумаг, рядом со столом начальника.

— Да, он тут был, Семён Иваныч! — оперативник с недоумением смотрел на своего начальника, не переставая рыться в карманах. — Я ж их всегда кладу в правый карман…

— Нету его у тобе уже давно! — сказал Николай твёрдым голосом, как бы вынося приговор. — Мои люди изъяли!

С этими словами он шагнул в дверь и кратко бросил через плечо:

— Бывай!

Дядя Коля двинулся в обратный путь, в сторону Отдела Кадров. Чтобы сократить дорогу, он спустился вниз, вышел на улицу, направился через территорию Завода так, чтобы выйти к той точке, где произошла стычка со "встречным".

Накрапывал дождь. По небу плыли не то тучи, не то дым. Из трубы небольшого здания, с баком аммония, снаружи его, била высоко вверх струя белого газа. Где-то сзади того же здания с натугой и взахлёб, будто бы на пределе своих последних сил, рычал экскаватор. В промежутках, когда его рык прекращался, был слышен надрывный крик вороны, сидевшей на дереве, к которому медленно приближался Николай. Миновав дерево, Николай повернул к центральной заводской улице и вскоре вошёл в здание и влился в поток людей, который затем вынес его к желанному повороту на лестнице.

И пропуск, и бутылка, с остатками водки, предусмотрительно заткнутая пластмассовой пробкой от вина, оказались на месте, в урне.

"И хорошую ж мене ихняя краска, на стенках, подсказку дала!" — подумал дядя Коля. — Токмо, надолго ли удалось облапошить? Главное — ввёл в сомнение… А проверить, что да как, — им ужо будет не просто… И где ж мене теперь выпивать, коли всё кругом прослушиватца… Остаётца токмо в новом месте…"

Пришла зима. И ездить в автобусах в часы пик стало опять тесно. Потому что каждый надел на себя зимнюю одежду. Люди по часу дожидались на остановках свой транспорт, ругали шофёров за редкую езду, хотя те ездили так же редко, как и раньше. А водители сами того не понимали или не решались ответить через микрофоны, что они, де, тут ни при чём, а лучше бы люди поскидывали свои "польта" да "фуфайки", и тогда бы не было никакой давки. А шофёрам было тепло в их кабинах и всё равно до людей, повисавших на подножках, не позволявшим закрыться скрипевшим дверям и вовремя отъехать от остановки.