Пол Теру - Вокруг королевства и вдоль империи

Все это было так ужасно, что мне захотелось задержаться в Белфасте. Этот город был столь тяжко болен и безумен, что некоторые чужаки принимали его лихорадочную суетливость за признак здоровья, не догадываясь, что это лишь предсмертные корчи. Белфаст всегда был объектом ненависти. «Здесь нет ни аристократии, ни культуры, ни изящества, ни досуга, который стоило бы так назвать, — написал Шон О'Фаолейн [22] Ирландский писатель 20 века, участник гражданской войны в Ирландии на стороне республиканцев. в своем Ирландском путешествии». — Ничего, кроме жаркого-ассорти, двойных порций виски, дивидендов, кинотеатров и бесцельно слоняющихся, бездомных, изнывающих от ненависти бедняков». Но если люди правы, и Белфаст — один из гнуснейших городов мира, то в нем наверняка стоит немножко пожить, чисто из спортивного интереса?

Я задержался в Белфасте на несколько дней, зачарованно изучая его убожество, а затем поклялся себе, что на следующей неделе сюда еще вернусь. Ничего подобного я еще не видывал. Центр города, обнесенный высоким железным забором, оставался невредимым, так как туда пускали только через блокпосты: люди проходили через турникет, автомобили и автобусы проверяли на шлагбауме. Опять металлоискатели, досмотр сумок и расспросы: люди стояли в очереди на проверку ради того, чтобы сделать покупки, поиграть в бинго или сходить в кино.

Я взял за обычай спрашивать дорогу без надобности — очень уж приятно было выслушивать объяснения.

— Одну минуточку, — сказал мне мужчина лет шестидесяти пяти, встреченный в Башмиллзе. Его звали Эммет, он был одет в потрепанный плащ. В руке он держал фунт грудинки; задумчиво приложив грудинку к своему виску, он продолжал:

— Там, за автостоянкой, будет маленький деревянный мостик. А чуть подальше — большой, мост для трамваев. Ох, трамваи так и мелькали — туда-сюда, туда-сюда! Но теперь трамвай сняли — средств не хватает. А знаете, в отлив можно пройти берегом. Только идите по той сторонке, где трава, — он сдвинул грудинку к щеке. — Но там может быть мокро!

— Что мокро? — переспросил я, не расслышав.

— Трава, — повторил Эммет.

— А, что, трава там высокая?

— В естественном состоянии — да.

Продираясь через папоротник, я зашагал дальше и решил направиться к Мостовой Гигантов.

«Босуэлл: — Неужели на Мостовую Гигантов не стоит взглянуть?

Джонсон: — Взглянуть-то стоит, но добираться до нее, чтобы взглянуть — ничуть».

Я шагал вдоль приморских круч, а затем срезал путь напрямик, завернув за какой-то коттедж; тут на меня вдруг выскочила большая собака с квадратной мордой. Лохматая тварь зарычала на меня, и я отпрыгнул, но, поскользнувшись, растянулся в зарослях крапивы. Руки покалывало еще шесть часов.

Мостовая Гигантов оказалась поразительным комплексом утесов, среди которых есть окаменевшие протуберанцы, нерукотворные колонны и вертикальные скалы в форме органных труб. У каждой расщелины, валуна и силуэта имеется свое вычурное имя. Это массивное престранное образование на берегу моря возникло при остывании лавы в вулканический период, когда эта часть Ирландии являла собой горячее месиво. Вдоль Мостовой Гигантов я прошел дважды — прогулялся до замка Дансеверик и обратно. О замке пишут так: «здесь когда-то жил человек, лицезревший Распятие Господа Нашего Иисуса Христа» (по легенде, то был ирландский странствующий борец Конал Кернах, который по профессиональной надобности, участвуя в очередных состязаниях, оказался в Иерусалиме как раз в день казни Христа).

На базальтовых утесах попадалось множество галок и черных слизней; в семь вечера сквозь тучи пробилось солнце, величественное, как на рассвете, и протянуло по морю розовые полосы. Тишина была почти абсолютная. Ветер угомонился. Ни насекомых, ни автомобилей, ни самолетов — только на вершине соседнего холма блеяли пасущиеся овцы. Заливы и бухты кишели чайками и глупышами, нырявшими в воду за добычей, но обрывистые берега были столь высоки, что птичьи крики не выплескивались вовне. На недвижной глади моря сверкали солнечные блики, а на западе, за Инишовен-Хед я смог различить голубые кручи Крокнасмуга. Нет, ради того, чтобы взглянуть на Мостовую Гигантов, добираться до нее стоило:

Туристов она приманивала уже несколько сотен лет. Все путешественники, посещавшие Британию, приезжали сюда, чтобы составить собственное мнение о Мостовой. Как упомянул мистер Эммет, к ней были проложены трамвайные линии. Но Беспорядки покончили с туризмом, и ныне берег вновь обрел суровый первозданный вид: вместо череды шумных магазинов — всего один лоток с открытками.