Светлана Викарий - Вот моя деревня

— Из города вернулся?

Лешка был в хлам пьян. Он сумел только махнуть рукой. Мол, присаживайся. Перед ним стояла початая бутылка портвейна № 62, в просторечье Портоса, разлитого на основе ханки — кулинарной эссенции.

Халимон привязал Монну Лизу к ближайшему столбу, с нахлабученной шапкой аистиного гнезда, из которого выглядывали подросшие птенцы. Присел. Лешка налил щедрою рукой. Халимон не поморщился, хотя вкус напитка ему не нравился.

— Надолго? — поинтересовался.

— Навсегда! Домой! В родные Пенаты! — с пафосом воскликнул Лешка. — Надоело! Отец, сам знаешь, заболел. Кто печку топить будет. Мать-сердечница.

Аркаша, отчим Лехи, воспитавший его с семи лет, как-то быстро начал тускнеть, худеть. За зиму скинул килограммов десять. Мать Лехи Ида силком повезла его в город. Анализы сдавать он отказался. А когда горлом кровь пошла — всем все стало ясно.

— Помирает, батя. — Леха покачал аккуратно остриженной головой. — Кранты. Не выберется.

— Я говорю, все там будем. — Подтвердил Халимон.

Снова выпили. Халимону было достаточно. Он поднялся еще потому, как из дверей магазина выходила Надя с бутылкой водки. Монна Лиза недовольно заблеяла — трава у канавы ей понравилась. Халимон выровнил шаг за Надей, таща за собой упиравшуюся козу…

— Надюха, может, дойдем с тобой до заброшенных складов. А? Я весь, как огурец, мытый и покрашенный.

— Дурак ты крашенный. — Беззлобно вздохнула Надя. — И что ты такой всю жизнь озабоченный?..

— Да я не всю жизнь. А только сейчас. Я ого-го какой был!.. Я, можно сказать, знаток женской натуры…

— Знаток! Как же тебя угораздило на Синепупой своей жениться?

— Я говорю, это не я, она сама… Я говорю, бросила меня в койку, и в первую неделю чуть до инфаркта не довела. Ну, без остановки… Фурия! И давай, и давай… У нее эта была… нимфомания, болезнь половая такая…

— Как это?

— Потребность в половой страсти большая.

— Так это она тебя заразила? — догадалась Надя.

— А кто же … Деньги начал копить. — Сообщил он доверительно в следующий момент.

— На что?

— На женщину. Резиновую.

— Гос-пы-ди! — воскликнула Надя громко.

— Так никто не дает! А эта будет безотказная. И так можно, и эдак… — размечтался Халимон.

— Ага. Маргарином запасись. — Съязвила Надя.

И все-таки слова Халимона не давали ей покоя. Халимындра болела неуемной половой страстью! А ничего такого она за ней не замечала. Ведь и дураку было ясно, что любому мужику она предпочитала рюмку с самокатом.

Все-таки фантазер, ты, Халимон, неуемный!

Аля Хромова стояла у собачьей будки с банкой в руке, и кистью золотом выводила на вершине конуры знак доллара. Этих денежных знаков, она сроду в руках не держала, и потому получался он у нее не ахти как.

Бакс, склонив голову, смотрел на хозяйку и, вероятно, думал о том, что она рисует какую-то странную кость. Нет, чтобы принести из магазину шикарную, большую, говяжью.

— Красиво? — поинтересовалась она у Нади. — Раз не водятся у нас баксы — нарисуем. По фен-шую так надо. — Объяснила Аля. — По телевизору видала.

— А-а… — протянула Надя. — А ты давай, Халимон, давай, не примазывайся…

Халимон развернул Монну Лизу и пошагал обратной дорогой.

Здешнее лето кончается быстро. Запунцевели листья грабов. Небо опустилось еще ниже. Вместо солнышка светились в палисадах куртины яркой календулы. Календулы в этих местах было много. Обильно политая дождями, ветет она пышно, радостно, до самых заморозков. Женщины употребляли ее от расстроенной алкоголем печени. Вместо чая. А Любаня Продуманная вообще решила, что на чае надо экономить. Надя мнения была другого. Она пропагандировала зеленый чай, помогавший от той же беды. Но календулу заваривала и себе и Вовушке. Последний раз с братом они выпивали по поводу хорошей новости. Беременность Вовкиной шмары закончилась выкидышем… которого не было. Оказалось, она обманула Вовку, представившись беременной. А Вовка не будь дураком да и посетил ее гинеколога. Вышел он оттуда обалдевший, потому что прояснил — у нее детей просто быть не может, так как матка ее детская, а это не лечится.

Была и еще новость. Вовка в интернете познакомился с русской немкой из Кельна. Неподалеку от Кельна жила и старшая сестра его Наташа. Роман стремительно развивался. Настя готова была приехать к нему познакомиться поближе. В городе у нее проживали материны подруги и дальние родственники.

— Вот и натешился. — Не нарадовалась Надя. — Может, теперь от Шмары избавимся.