Бернис Рубенс - Пять лет повиновения

Ее сердце бешено забилось, когда она увидела букет в руках Брайана. Все будет хорошо, чего бы это ни стоило. Брайан знал, что пришел к мисс Хоукинс в последний раз, поэтому готов был усердно служить и предложить ей всего себя без остатка. Его покоробил вид совершенно пустой квартиры, но он постарался не показать, что заметил голые стены. Было ясно, что нищета совершенно поглотила ее.

— Я покупаю новую мебель, — начала она, прижимая к себе цветы: поставить их было просто некуда. — Мне так надоело старье. Ну, в любом случае, — пролепетала она, — новую жизнь лучше начинать с новыми вещами.

Она громко и глупо хихикнула в замешательстве, чуть не раздавив букет.

На мгновение он смутился: стыд вернулся к нему. Но лишь на мгновение. Стыд совершенно не подходил к настоящему моменту, и Брайан быстро и без усилий сменил его на гнев. Он готов был больно обидеть мисс Хоукинс за такую детскую доверчивость.

— Вы что-нибудь придумали насчет вашей матери? — спросила она.

— Да. Я решу эту проблему, не беспокойтесь. Вы абсолютно правы. Мы должны быть вместе, вы и я.

Ее сердце выпрыгивало от счастья и благодарности. Она так сжала стебли несчастных цветов, что сок потек по ее пальцам.

— О, Брайан, — только и могла пропищать она.

Его покоробило от этого завывания, он брезгливо поморщился: этот скулеж даже не походил на имя. Но Брайан был уверен, что имя Феликс мисс Хоукинс сумела бы так же испортить.

— Ну что ж, — сказал он бойко, — где мы сегодня займемся делом?

Только сейчас он понял, что смелая маленькая мисс Хоукинс решилась попробовать самые изысканные блюда и дойти, по-видимому, до конца меню. В таком случае свинцовый бисквит и тошнотворный портвейн ожидают его у постели. Она стыдливо взглянула на него, что подтвердило его догадку.

— Пойдемте, — печально пискнула она.

И он пошел за ней, мужественно несшей свое дрожавшее как осиновый лист маленькое тело. В какой-то момент Брайану стало жалко ее, и он уже был готов отказаться и проявить хотя бы напоследок благородство по отношению к ней. Но какого черта? Пятьдесят фунтов стоят пятьдесят фунтов, а впереди медовый месяц. Нет, он будет предельно нежен с ней и даст ей лучшее, на что способен, и все это она сохранит в своей памяти.

Он действительно так думал, и, может быть, не его вина, что он оставлял ее в таком положении. Она лежала в полумраке, крепко закрыв глаза. Всеми силами старалась вызвать из темноты стыда хотя бы тень матроны. Беззвучно плакала от страха и безумной глупости обреченной на провал затеи. И молила, чтобы бедный Моурис, в ужасе приникший к стене в кладовке, не услышал ее крика боли.

— Почему вы не поставите цветы в воду? — спросил Брайан, когда они вернулись в гостиную.

Она не ответила, уронила изломанные стебли. Цветы так и лежали, рассыпанные на полу, а у нее не было сил наклониться и поднять их.

— Я помогу вам, — сказал он, собирая цветы. Протянул ей потрепанный букет. — Моей будущей жене.

— О, Брайан!

Он старался не обращать внимания на невыносимые повизгивания и продолжал:

— Вы не против, если моя мать будет жить с нами? Это единственно возможное решение.

— Конечно, с радостью, — с готовностью ответила мисс Хоукинс, не думая, что говорит.

— Я думаю… — Он приостановился, ожидая услышать щенячье «О, Брайан». Потом взял ее руку. — Мы поженимся после Пасхи.

Она открыла рот. Он нежно прикрыл ее губы пальцами: просто не мог вынести больше ее жалкого поскуливания.

— Увидимся в следующий понедельник. Нам нужно подготовиться к этому событию.

— Миссис Джин Воттс, — пропищала она. — О Брайан, не могу поверить в это.

— Сможете. И, я надеюсь, никогда не пожалеете об этом.

— Никогда.

Он обнял ее и повел к входной двери.

— Пора начинать думать о списке приглашенных и обо всем, что необходимо подготовить к нашей свадьбе. Все расходы я беру на себя.

Она была обезоружена неожиданно нахлынувшим счастьем:

— О, Брайан… — Она готова была петь его имя снова и снова, но закусила губы, чтобы не закричать.

— Значит, до следующего понедельника, мисс Хоукинс. — Он смеялся. — Я могу вас пока называть так?

Она, как всегда, смотрела ему вслед. Он уходил от нее вниз по улице. Остановился и оглянулся, широко улыбаясь счастливой улыбкой. Он мог себе это позволить. Он был абсолютно точно уверен, что больше никогда не вернется сюда и не увидит ее.

Мисс Хоукинс вернулась на кухню. Шла еле-еле: уставшее и нывшее тело почти не слушалось, да еще внезапно свалившееся счастье… Села на оставшийся стул и открыла дневник. Вслух прочла утренний приказ. Теперь могла с гордостью подтвердить, что приказ выполнен. Прежде чем поставить галочку, украсила заветную строчку рамкой из красных цветов, потом очень медленно обеими трясущимися от напряжения руками скрепила страницу алой печатью повиновения. Она надолго запомнит вкус сегодняшней победы. Теперь до окончания срока ее приговора все повеления дневника будут не чем иным, как радостными поручениями по приготовлению к свадьбе. Брайан дал слово жениться на ней, и Бог простит ее слабость и благословит их союз.