Фиона Макинтош - Хранитель лаванды

Может, когда эта ужасная война наконец закончится — если оба они доживут до той счастливой поры — может, тогда… Боже, о чем она думает? Шагай, Лизетта — и не оборачивайся!

Люк показал своей спутнице на авеню Гарибальди.

— Вот железнодорожный мост, под которым мы проезжали, — сказал он. — А вот, буквально в трехстах метрах, вокзал.

Молодые люди наскоро придумали себе легенду: да, они были сегодня в аббатстве, но только до четырех. А потом их подбросил в город отец Франсуа, когда отвозил сюда мед.

— Если будут спрашивать, просто подтверждай, что я говорю, — заявил Люк, пока они шли к главной улице. — На вокзале торчать не надо, наверняка документы проверят, лучше погуляем, чтобы убить время. Поедим где-нибудь. Можно и поговорить. Куда как естественней выглядит, если парочка воркует между собой, — сухо добавил он.

Мысли Лизетты были настолько поглощены недавним поцелуем, что она и не заметила затянувшегося молчания.

— А где здесь расквартированы немцы?

— Заняли две городские школы. Еду готовят в больнице, а патрули ее приносят.

— Партизан никогда не подмывало отравить еду?

— Постоянно подмывает, но, честно говоря, куда большего можно достичь, испортив какой-нибудь трансформатор или локомотив, тем самым нарушив планы бошей и выгадав время для союзников. А кроме того, это быстрее, требует не больше двух человек и чревато меньшими опасностями для мирных жителей.

— Отравление наверняка бы вызвало ужасные карательные меры.

— Даже думать немыслимо.

Они шагали по бульвару Гамбетта, одному из двух главных городских бульваров — как водится, широкому и с обеих сторон обрамленному высокими платанами. Листва уже облетела, голые ветви ловили холодный воздух. Лизетта представила, как тут прекрасно и тенисто летом. От ароматов готовящейся пищи у нее заурчало в животе.

Люк провел девушку мимо «Кафе Рич» на главной улице, потом мимо «Кафе Ориент». Оба местечка выглядели очень заманчиво, но в обоих было людно и полно немецких солдат. Чуть-чуть не доходя до вокзала, молодые люди молча поели в крохотной забегаловке, где пахло табаком и несвежей ухой по-марсельски. Официантка, что подавала еду, внесла в этот букет кисловатую нотку застарелого пота.

Лизетте есть не хотелось — одного взгляда на грязный фартук поварихи хватило бы, чтобы отбить аппетит, — но девушка понимала: перекусить надо. Она и так уже заметно похудела от долгих скитаний по холмам, постоянной физической активности и недоедания последних дней. Лизетта всегда была стройной, однако не худышкой. Жизнь на строго ограниченном пайке и усиленные тренировки на курсах не оставили на ее и без того лишенном жира теле ничего, кроме мышц.

Заказав омлет с грибами и зелеными кабачками, она торопливо заработала вилкой, безмолвно молясь, чтобы Люк больше не заговаривал с ней, не сказал бы ей ничего, кроме пары прощальных фраз. Часом раньше он был для нее чужим, посторонним — и вдруг стал самым близким человеком на земле. Она не решалась даже взглянуть на него, не уверенная в своих чувствах, боясь признаться, что краткий миг близости ослабил ее именно тогда, когда так важно быть сильной. Голова все еще кружилась от поцелуя и прикосновения Люка — нежного и в то же время несущего с собой всю скорбь его жизни и всю сладость лавандовых полей довоенной Франции.

Как же хорошо, что они здесь расстанутся! Билет куплен, ждать оставалось недолго. Покончив с безвкусным омлетом, девушка аккуратно сложила на тарелке нож и вилку.

Люк мимолетно коснулся ее руки.

— Лизетта, прости. Я был не прав.

Она кивнула, не поднимая глаз.

— Хладнокровное убийство всегда…

— Нет. Я имею в виду — когда поцеловал тебя.

Она боялась смотреть на него.

— Говорят, тяжелые времена подстрекают нас делать глупости.

— Правда?

Лизетта не знала, что сказать. Ей не хватало опыта общения с мужчинами. Как правильно вести себя в такой ситуации?

— Долго ли до отправления?

Люк вздохнул.

— Можно уже идти к платформе.

Он порылся в кармане в поисках денег, но Лизетта опередила его и вытащила из кошелька несколько монет.

— Ты сейчас куда? — поинтересовалась она, избегая его взгляда.

— Сам не знаю. Надо на какое-то время залечь и не высовываться. Так что буду держаться в горах.

Собравшись с духом, Лизетта посмотрела на него и улыбнулась.

— Всю зиму?

Ну вот, он снова перехватил ее взгляд! Его глаза напоминали цветом грозовое небо над Брайтоном. Будет ли в этих скорбных глазах когда-нибудь снова отражаться солнце?