Гари Штейнгарт - Приключения русского дебютанта

— Бизнесмен без степени магистра, — фыркнула мать. — Знаем мы, что это за бизнес.

— Ты слышала, что я сказал, мама?

— Слышала, Владимир. Ты позвонишь Баобабу…

— И я буду в полной безопасности. Выбрось из головы эти блины на ужин. Какая чушь! Хорошо? Набираю номер Баобаба. До свиданья…

— Владимир!

— Что?

— Мы тебя по-прежнему любим, Владимир… и…

— И?

— Твоя бабушка умерла две недели назад.

— Бабушка?

— У отца чуть нервный срыв не случился, он ведь оказался меж двух огней — ее смерть и твоя дурь. Он сейчас в деревне, лечится рыбной ловлей Медицинская практика простаивает, мы теряем деньги, но что поделаешь в такой ситуации? Пришлось отпустить его в деревню…

— Моя бабушка… — проговорил Владимир.

— …отошла в мир иной, — закончила за него мать. — Они держали ее под капельницей несколько недель, но умерла она быстро. Когда она впала в кому, на ее лице было такое выражение, будто ей больно, но, по словам врачей, это еще не значит, что она страдала.

Владимир прислонился к холодному окну. Бабушка. Вот она бежит за ним с фруктами и творогом по холму на их старой даче. «Володечка! Essen! [60] Кушать! (идиш.). » Сумасшедшая, добрая женщина. Подумать только, что их семейный прямоугольник вдруг, стоило удалить одну-единственную ровную линию ЭКГ, превратился в маленький треугольник Подумать только, на свете осталось всего трое Гиршкиных.

— А похороны? — спросил Владимир.

— Все прошло очень мило, твой отец выплакал море слез. Послушай, Владимир, давай звони Баобабу. Бабушка была старой, жизнь ей была уже не в радость, особенно после твоего отъезда. Ах, как она тебя любила… Просто помолись за нее, и за отца, и за мое истерзанное сердце, и за всю нашу несчастную семью, которой в последние полвека Господь посылает одно бедствие за другим… Ну все — звони!

Владимиру пришлось переждатьдвенадцать гудков, пока в трубке наконец раздался усталый, охрипший голос, звучавший столь уныло, будто принадлежал госслужащему, которого звонок застал на рабочем месте ровно в пять, когда все коллеги уже намылились уходить:

— Резиденция Баобаба.

— И где же хозяин? — Дурацкая приветственная фраза старого друга вызвала у Владимира улыбку. Баобаб оставался в своем репертуаре.

— Это ты! Ты где? Неважно! Включи Си-эн-эн! Си-эн-эн, слышишь! Уже начинается! Господи Боже!

— Что ты орешь, кретин? Почему каждый раз надо устраивать истерику. Почему мы не можем нормально…

— Этот твой дружок с вентиляторами, которому мы гражданство слепили.

— Ну и?

— На прошлой неделе он вломился в квартиру Халы, в твою прежнюю квартиру. Разбудил нас…

— Нас?

Баобаб протяжно, шумно вздохнул.

— После того как ты уехал, Роберта вышла замуж за Ласло, — начал объяснять он подчеркнуто терпеливо, как втолковывают малым детям. — Они уехали в Юту создавать профсоюз среди мормонов. Ну и… короче… и мне, и Хале, нам обоим было одиноко…

— Отлично! — Всем своим эгоистичным сердечком Владимир желал им счастья. Даже мысль о том, что они занимаются сексом — крупные тела дрожат, сотрясая без того ненадежный фундамент Алфабет-сити, — не вызывала ничего, кроме радости. Они нашли друг друга! — Но что Рыбакову было нужно?

— Ха! Начинается! Начинается! Врубай!

— Что начинается?

— Си-эн-эн, идиот!

Владимир на цыпочках прошел в гостиную, где стоял огромный черный монолит, уже настроенный на новостной канал. Голос комментатора он услыхал прежде, чем материализовалась картинка; надпись «Новость дня: мэрия Нью-Йорка в кризисе» поплыла по низу экрана.

— …Александр Рыбаков, — послышался обрывок фразы. — Но многим он известен просто как Вентиляторный, — комментировала неулыбчивая молодая журналистка в старомодном костюме из твида, волосы туго зачесаны в узел, зубы отполированы до зеркального блеска. — Известность пришла к Вентиляторному три месяца назад, когда мэр обратил внимание на его многочисленные письма в «Нью-Йорк таймс», в которых автор настойчиво твердил о развале городской инфраструктуры.

— А-а-а! — завопил Владимир.

Он добился своего. Старый заскорузлый псих добился-таки своего.

Общий план банкетного зала в позолоте, мэр — высокий мужчина с квадратным лицом, которое даже две мощные челюсти не могли растянуть в улыбку, — стоит рядом с истерически хихикающим Рыбаковым. В банкирском костюме-тройке Рыбаков выглядит стройным и презентабельным. Над ними висит растяжка: Нью-Йорк приветствует новых ньюйоркцев.