Виктор Песиголовец - Лицо порока

— Ты, конечно же, не додумался заглянуть в холодильник? — с легкой укоризной проронила она, направляясь в кухню. На пороге остановилась, повела носиком, несколько раз втянула в себя воздух. — А чем это так вкусно пахнет?

— Мой руки и садись за стол! — тоном заботливой хозяйки приказал я. — Буду тебя кормить.

Она еще с минуту постояла у порога кухни, наблюдая, как я проворно, словно заправский официант, раскладываю на столе тарелки, и, довольно хмыкнув, ушла в ванную.

Вернувшись и увидев приготовленный мной обед, с восторгом всплеснула своими маленькими ручками.

— Вот это да! Глядя на тебя, я никогда бы не подумала, что ты умеешь готовить, — с неподдельным удивлением произнесла Маша и, схватив ложку, начала пробовать все блюда одновременно.

Я засмеялся:

— Откровенно говоря, готовить — это, пожалуй, единственное, что я более-менее умею делать.

— Ну-ну, не прибедняйся! — секретарша отщипнула кусок отбивной и, сунув в рот, проглотила. — Ой, как вкусно! А мягенькие какие!

Я откупорил бутылку шампанского, налил ей. Себе, как обычно, плеснул водки. И мы принялись за обед.

Потом дружно перемыли посуду. И уселись в гостиной перебирать залежи фотографий. Их было просто невероятное количество.

На ночь я остался у Маши, перезвонив домой и соврав, что меня попросили побыть в Мишиной квартире до утра.

В постели Маша вела себя робко, но нежно. Стеснялась, когда я отбрасывал простыню, чтобы полюбоваться ее телом. И только потом, распаленная моими ласками, перешла к активным действиям, стала пылкой и начала проявлять инициативу. Поразило меня то, что она совершенно не умела целоваться: тыкалась губами в мои губы, будто телок в коровье вымя. Впрочем, мне это понравилось. В моем характере, видать, есть педагогическая жилка: обожаю обучать и передавать опыт.

Точно не знаю, кто первый из нас уснул, но подозреваю, что сон все-таки поборол меня первым. Ночью Маша ворочалась и тихо постанывала.

Утром мы долго не могли оторваться друг от друга. Завтраком пожертвовали без сожаления. Но вышло так, что и на умывание, Машин марафет и мое бритье времени тоже почти не осталось.

Мы мчались в такси, тесно прижавшись плечом к плечу и счастливо улыбались, будто люди, обретшие то, о чем мечтали всю жизнь.

Теперь у меня имелось пятеро постоянных женщин: жена и четыре любовницы. Это, как ни крути, уже был явный перебор. Мысленно я поклялся себе, что больше никого не заведу.

Недалеко от молодежного общежития умирающего завода «Омега», на первом этаже которого располагалась редакция нашей газеты, я крепко поцеловал Машу, и она побежала на работу первой. Я остался покурить — появляться одновременно, да еще с такими счастливыми лицами, — лишний повод для досужих разговоров коллег.

Полдня я пытался заработать деньги. На сей раз их требовалось больше, чем обычно. Как-никак приближался Новый год. Моим женщинам и детям я обязан преподнести подарки. В конце концов, мне удалось уговорить руководителя одной крупной агрофирмы отпустить по сходной цене пятьдесят тонн семян подсолнечника и семьдесят тонн пшеницы. Я сразу же позвонил Дмитрию Краско, и через час в агрофирму отправились грузовики.

А деньги мне привезли уже к концу рабочего дня — Краско, как всегда, не поскупился. И просил побыстрее договориться еще за одну партию зерна.

Вечером, кровь из носу, мне обязательно надо было проведать Ольгу. Из телефонного разговора с ней я узнал, что сегодня Олег работает во вторую смену.

Около девятнадцати часов я уже стоял у распахнутой двери Ольгиной квартиры. В обеих руках — пакеты с продуктами и гостинцами для малыша. Женщина встретила, меня с обидой на лице.

— Ты меня больше не любишь? — она капризно поджала губы и смотрела глазами, полными укора и тоски.

— Я люблю тебя больше своей жизни, моя девочка! — пылко заверил я, стараясь ее успокоить.

Погладил с нежностью ухоженные волосы, поцеловал лебяжью шейку, благоухающую дорогими духами, пощекотал языком за маленьким розовым ушком. Ольга заулыбалась и попросила:

— Тогда еще целуй!

Я мягко отстранил ее и указал пальцем на дверь соседней квартиры:

— Не здесь же!

Ольга буквально втянула меня в прихожую, ногой захлопнула дверь и радуясь, как малое дитя, повисла на моей шее.

— Подожди, подожди! — попробовал я остановить ее. — Сережка ведь может…

— Его нет дома! Я недавно отвела его к родителям, — губы Ольги настойчиво искали мои. — Целуй же, ну!