Нил Шустерман - Возрождение Теневого клуба

— Расскажи ему всё, Остин.

Я присел на один из стульев помягче — из тех, что предназначались для детей, нуждающихся в добром участии, а не в наказании.

— Это я подкинул твою пуговицу во двор Алека.

— Что?!

— Да я вообще не думал, что её кто-нибудь найдёт! — заявил Остин, немедленно принимая защитную стойку.

— Но... где ты раздобыл мою пуговицу?

— Обед у меня помнишь? — сказал Остин. — Ты тогда её потерял.

— Это ещё не всё, — проговорил мистер Грин. — Продолжай, Остин.

Тот бросил на меня короткий взгляд и тут же уставился в пол.

— В ту ночь, когда это случилось, я услышал снаружи какой-то шум. Алек ведь живёт прямо напротив. Я выглянул в окно и увидел, как кто-то убегает по улице. Я не знаю, кто это, но знаю одно — это был не ты. Уж поверь мне — твою манеру бегать я не спутаю ни с чьей.

Он пытался добавить что-то ещё, но, похоже, это давалось ему с трудом. Он посмотрел на мистера Грина, потом на меня и в конце концов уставился на свои нервно сцепленные пальцы.

— Но даже если бы я и не видел, я бы всё равно знал, что это не ты, потому что убеждён — после случившегося со мной ты никогда бы не сделал ничего подобного.

Услышать подобное от Остина Пэйса — всё равно что получить досрочное освобождение из тюрьмы. И самое поразительное: единственным из всех людей в школе, кто знал меня достаточно хорошо, чтобы понять, что сердце у меня на месте, оказался мой старый соперник Остин Пэйс.

— Но зачем, Остин? — спросил я. — Если ты знал, что это не я, зачем ты подложил пуговицу?!

Тут он посмотрел на меня, и лицо его отразило целую гамму противоречивых эмоций. Тут были и осознание вины, и гнев, и досада.

— Потому что мне хотелось, чтобы это был ты.

Мистер Грин разрешил Остину уйти, а тот и рад был сбежать отсюда как можно быстрее. Затем мистер Грин уселся на краешек стола и промолвил:

— Мой долг извиниться перед тобой, Джаред. Извиниться за то, как я обращался с тобой, за то, что не верил тебе, за то, что подозревал в наихудшем. За всё это прошу: прости меня.

Признаюсь, я и помыслить не мог, что мистер Грин способен на такие слова. Видно, я тоже подспудно навесил на него ярлык человека, который ужом извернётся, но не попросит прощения, даже если и был в корне неправ. Наверно, мы оба судили друг о друге неверно, потому что от такой личности, как наш завуч, требуется немалое мужество, чтобы извиниться перед четырнадцатилетним пацаном.

— А как насчёт моих родителей?

— Директор Диллер известит их, что подозрения с тебя сняты. Он пока не знает подробностей, но мы сейчас отправимся в его кабинет и всё расскажем.

— Хорошо, — согласился я. — Может, вам не помешало бы попросить прощения и у моих родителей тоже?

Мистер Грин улыбнулся.

— Пожалуй, ты прав. Мой долг извиниться и перед ними.

Я чуть ли не в буквальном смысле ощутил, как гора свалилась у меня с плеч. В груди больше не теснило, и хотя ноги всё ещё ныли после вчерашней пробежки, мне хотелось подпрыгнуть до самого потолка. Я победил! Вот только... Кто-то другой, возможно, и удовлетворился бы достигнутым, но умение остановиться вовремя никогда не входило в число моих добродетелей.

— Есть одна проблемка, — сказал я. — Мы по-прежнему не знаем, кто виновник.

— Это больше не твоя забота, — ответил мистер Грин.

— Даже если и так, я не хочу бросать дело на полпути. Мне нужно выяснить, кто этот гад.

Завуч скрестил руки на груди. Теперь он смотрел на меня не как на предмет изучения — желательно с помощью вскрытия — а как на равного себе, как на человека, заслужившего его уважение. Вот уж никогда не думал, что меня будет волновать, уважает или не уважает меня мистер Грин...

— И как же ты намерен это осуществить? — спросил он.

План я выработал, замечу без ложной скромности, блестящий. Он требовал совместных усилий многих людей — только при условии полного сотрудничества можно было разоблачить этот обман... ну если не века, то по крайней мере учебного года. Задействованы были я, члены Теневого клуба, а также мистер Диллер и школьная охрана; но что самое важное — требовалось участие самого Алека, именно ему отводилась решающая роль. Хоть Алек и ненавидел меня, я был уверен: как только мистер Диллер объяснит ему всё, он согласится сотрудничать. Потому что уж больно хорошо он будет тогда выглядеть во всеобщем мнении.

Я не встречался и не разговаривал с Алеком, но мистер Грин заверил, что директор обо всём позаботится; да и Алек с гораздо большей охотой выслушает Диллера, чем меня.