— Мистер Грин, наверно, звонил насчёт меня, — сказал он, заходя на кухню. — Он предупреждал, что будет справляться, как идут мои дела в новой приёмной семье. — Тайсон захапал себе мою вафлю. — И как у меня дела?
Папа расслабился. В последнее время он гораздо свободнее чувствовал себя с Тайсоном, чем со мной.
— Если не считать, что на тебя еды не напасёшься, то в остальном дела у тебя что надо. — После чего папа попрощался и ушёл.
— Ух, как я не люблю врать родителям! — пожаловался я Тайсону, оставшись с ним наедине.
— Ну а какой же из меня тогда друг, если я не научу тебя чему-нибудь плохому, — хмыкнул он.
— А, всё равно, — сказал я, — сколько верёвочке ни виться... Отец позвонит Грину, а потом даст мне под зад так, что буду лететь отсюда до Китая.
— Не-а, — возразил Тайсон. — Твой папа не из тех, кто даёт под зад, к тому же он не станет наказывать тебя за то, чего ты не делал.
А вот это ещё вопрос. Что было, то было: родители верили мне, а я их обманул. Кого они послушают на этот раз — меня или моих обвинителей? Когда Теневому клубу пришлось платить по долгам, у меня забрали все привилегии: телевизор, видеоигры, общение с друзьями; я вообще никуда не мог пойти без надзора. Постепенно режим смягчился, но родители пока так и не вернули мне самое важное — своё доверие. А я-то по недомыслию всегда думал, что родительское доверие — это право, а не привилегия.
Пока я размышлял, какой реакции ждать от папы с мамой, в дверь постучали. Я открыл и увидел на пороге какого-то парня. С причёской ёжиком. Прошло несколько секунд, прежде чем я узнал в парне Алека. Таковы были последствия его близкого знакомства с «Лунным клеем». Я сделал поспешный шаг назад, почти что ожидая удара, но у гостя было на уме что-то другое. Да и выражение лица у него тоже изменилось. Наряду с гневом и ненавистью на нём явственно читалось кое-что ещё. Страх.
— Я хочу знать, что мне нужно сделать, чтобы ты прекратил свои издевательства, — промолвил он.
Из кухни вышел Тайсон, поглазел несколько мгновений на эту картину, оценил ситуацию и шмыгнул в заднюю дверь, предоставив нам с Алеком самим разрешать свои конфликты.
— Может, зайдёшь? — пригласил я.
— Зачем? Ты, наверно, наковальню над дверью подвесил?
Я отступил и открыл дверь настежь — пусть убедится, что на голову ему ничего не свалится. Тогда он переступил порог. Я заторопился на кухню.
— Вафлю будешь? — спросил я, достав из холодильника пакет замороженных вафель.
— Не голоден.
— Вообще-то эта причёска тебе вроде как даже идёт, — брякнул я и скривился, поняв, какую глупость сморозил.
— Неправда, — возразил он. — У меня щёки слишком толстые. С короткой стрижкой я как хомяк. Так что нужно сделать, чтобы остановить тебя? — снова задал он тот же вопрос.
Значит, он выбрасывает белый флаг; и хотя самонадеянность Алека мне претила, видеть его на лопатках нравилось мне ещё меньше.
— Ты глубоко заблуждаешься, Алек. Твой враг — не я.
— А ты тогда кто? — поинтересовался он. — Потому что ты явно мне и не друг.
Я сунул руки в карманы. Он прав, я ему не друг, но ведь это не моя вина.
— У тебя нет друзей, Алек, — произнёс я. — У тебя есть подданные и прислужники.
— Да-а, уж как бы тебе хотелось заполучить хотя бы десятую часть уважения, которое оказывают мне! Но не выходит, и поэтому ты меня ненавидишь. И ещё из-за Шерил.
— Не впутывай в это Шерил.
Я опёрся на стол и глубоко втянул в себя воздух. Мой визитёр явно провоцировал меня, пытался разозлить. Напрасно.
— Слушай, — сказал я, — может, это была последняя проделка. Может быть — допустим на одно мгновение — человек, который творит всё это, понял, что зашёл слишком далеко, и раскаивается.
Алек пристально следил за мной холодными, враждебными глазами.
— А может и нет.
Как я ни старался сдерживаться, но его гневная подозрительность вызвала во мне ответную волну неприязни.
— Поживём — увидим.
После ланча меня вызвали на ковёр к мистеру Грину.
В его кабинете стояло несколько кресел: одно мягкое и приятное — чтобы создать у собеседника чувство удобства и безопасности; другое — кресло-мешок для неформальных воспитательных бесед; третье... Это был старый, обшарпанный монстр тёмного дерева с высокой спинкой и широкими подлокотниками, в обиходе называемый «электрическим стулом». Именно его мистер Грин и поставил напротив своего стола, когда в то утро меня препроводили в его кабинет.
Читать дальше