Александр Жебанов - Принцип Нильса Б.

Прибыли на полчаса раньше и тогда решили прошвырнуться по рынку, что притулился рядом. Мимо, по осенней слякоти, бежали люди, а мы не торопясь, с сумками, в которых обувь и трико, чавкали обувью вдоль прилавков. Встретили еще некоторых.

Убив время, поднялись к входным дверям. Раздевшись и сунув номерок в карман — робкие, несмелые, тихие, примерные, — пошли по царству спорта. Сразу же вошел в меня запах места: пахло пыльными паласами и старыми кожаными матами; влажными паркетными полами и резиной кед, пацаньим потом и застарелым дымом сигарет. А вокруг были цветы; стенды с фотографиями, турнирными сетками и таблицами; кубки, вымпелы и грамоты под стеклами и много дверей… Мы немного заблудились и нам показали на второй этаж.

Мы не увидели фехтующих, а услышали. На подходе к залу, из приоткрытых дверей, раздавались крики. Крики были протяжные и беспощадные и сливались с сухим и четким пощелкиванием клинков. Крики были как поток: то накатывали в мощном порыве, то распадались в отдельных отзвуках и звоне шпаг… И крики эти были напоены такой удалью и неистовством, что в груди моей забилось, задрожало нечто спрятанное там с глухих и темных времен, а рука крепче сомкнулась вокруг ручек сумки.

Вдоль стен с тренировочными зеркалами, на лавочках, с сумками у ног, сидела половина наших, а в зале прохаживалась куча народа в белых одеждах. Прохаживались они друг против друга как-то прикольно: с криком делали скачки друг на друга, выпады и еще что-то непонятное и интересное. Полы были расчерчены на дорожки с выделенным центром, как на футбольном поле.

Я смотрел во все глаза на клинки: были они не очень длинные и гибко гнулись, если утыкались кому в плечо, грудь или бедро. Где-то еще пищало, наверное, в ящике, что стоял на ученической парте у стены. От него тянулись провода к фехтующей паре…

— А-а! Пополнение прибыло! Ну-ну! — к нам подошел уже знакомый по школе мужчина. Был он как и тогда — деловит и быстр. — Ждать больше не будем. Пошли!

Спустились мы в спортзал — обыкновенный: с баскетбольными щитами и окнами, затянутыми сетками. Василий Валентинович (потом звать мы его будем В.В.) собрал справки, показал раздевалку и вынес мешок с мячами.

Вскоре к нему, в тренерскую, подошел его напарник. Я услышал разговор, когда перевязывал шнурок: дверь была открытой и они собрались выходить:

— Напрасная канитель… измучаешься, — говорил напарник, — и их неизвестностью. Измерим быстроту реакции, прыгучесть, бег. И все — отберем кого надо.

— Да нет, не главное это. Главное, чтобы умели бой понимать, противника чувствовать.

Дальше я не слышал. Я встал не сразу — на мгновение потемнело в глазах. У меня запылали уши и будто лицо окатило: каким наивным вновь я оказался! Мне было стыдно: за детскую мечту, за веру в чудо — ведь думал: сказка! А оказалось — жизнь… И вновь борьба: сила, нервы; вновь отбор: мечта — тому, кто победит! Ничто так даром не дается. Что же делать? Удержаться — во что бы то ни стало!

Нас построили по росту. Тренер сделал перекличку. В группе оказалось 24 человека.

Тренер прошелся туда-сюда. В нем чувствовалось внутреннее достоинство. Относился он к нам чуть высокомерно и вальяжно. Но мы не осуждали — свое положение он заслужил, был выше нас на несколько голов.

— Все чемпионами не будете. Может быть, многие уйдут. Фехтование как спорт — не вино и книжки: это труд — тяжелый и потный. Знаю, первые занятия вас разочаруют. О шпагах и рапирах на время забудьте. Займемся физической формой. Романтику оставьте за порогом. Но если пройдете все: пот, тяжелый труд, первые поражения — в конце вас будет ждать радость побед. И вы поймете: ради нее стоило отдать и время, и силы… А теперь налево: раз, два!

И началось! Мы бегали: с ускорением и без; на носках и пятках; на внешней и внутренней части стопы; боком и спиной вперед; ползали гусиным шагом; приседали и выпрыгивали вверх-вперед; прыгали в длину с места; прыгали с места в высоту; приседали «пистолетом» и с партнером на плечах у шведской стенки (как дрожали мои ноги! как соломкою ломались); отжимались классически; отжимались по очереди на каждой руке; отжимались с хлопком; на кулаках и пальцах…

И все время, когда кто-то отставал, когда я кого-то обгонял, а кто-то меня, билось в голове: будь начеку, не дай маху, будь сильным, не дай слабины! Наплывала усталость, измотанность, безразличие, пот на глаза — я отгонял все это, старался держать сознание ясным, дыхание ровным.

Не знаю, на сколько хватило бы меня, но в конце концов — медленный бег с переходом на шаг; руки вверх-вниз, вверх-вниз; восстановим дыхание… Встали. Сколько прошло: час, два?