Екатерина Вильмонт - Хочу бабу на роликах!

Именно потому я и напялила Дунину бейсболку.

Было больно и обидно, просто до слез.

Вера Ивановна при виде меня побледнела.

– Саша, какой ужас! Что с вами случилось?

– Да въехала в фонарный столб и заработала фонарь!

– И вы еще острите! Надо что-то делать!

– В Москве я лечила мужу синяки мазью «Арника», а тут… И как с такой рожей в Москву лететь? – чуть не плакала я.

– Надо отменить полет! У вас может быть сотрясение мозга!

– Нет никакого сотрясения, меня же не тошнит.

– Вы уверены?

– Конечно. А вот шишка вспухла, черт бы ее драл.

Она прикладывала мне к шишке тряпочку со льдом, чем-то мазала синяк, словом, хлопала надо мной крыльями.

Дуня позвонила в аэропорт – поменять билет, а потом потащила меня в аптеку, где работал Габриэль.

Его там еще не было, но его мама, удивительно славная женщина, дала нам какие-то примочки, ощупала мою голову и пообещала, что дней через пять все пройдет. Но описать, в какую ярость впала Эмма, у меня не хватает слов.

– Ты что, ребенок? Не соображаешь ничего? Я всегда знала, что это плохо кончится! На роликах ей вздумалось кататься, а под ноги смотреть не надо? Да через неделю уже репетиции начинаются! Ты тут нужна, к тебе вопросы есть, а ты там с битой мордой… Очень больно было? Ладно, лечись с утра до ночи. Все, пока. Про ролики забудь и Дуньке заодно запрети! А то, не дай бог, тоже морду расшибет. А ей еще замуж выходить. Все!

И она в сердцах швырнула трубку.

– Мама на тебя орала? – поинтересовалась Дуня.

– Как резаная.

– Знаешь почему?

– Ну?

– Потому что она тебя любит. Я еще совсем маленькая была, как коленку ушибу или палец порежу, мама сразу вопить начинала…

– Я так и поняла.

– И не обиделась на нее?

– На что ж обижаться, если мама кругом права. Это все из-за кошки…

– Какого цвета кошка?

– Трехцветная.

– Это точно к счастью.

– Да ну – к счастью, к несчастью, не знаю, но новый этап в моей жизни начинается, это точно.

И я рассказала ей о своих встречах с кошками.

– Значит, белую кошку ты выбросила? А черная у тебя на столе стоит. Надо ее тоже выкинуть! Я тебе подарю трехцветную, тут такие миленькие продаются, из меха, видела?

– Черную жалко выкидывать…

– Из-за того мужика, да?

Мне было немного страшно, чем-то меня встретит Москва, это мой родной город, который я всегда любила и где у меня нет своего угла. Правда, Эмма сообщила, что уже сняла для меня квартирку. А кого мне хочется видеть из моей прошлой жизни? Пожалуй, только Ульяшу. Выходит, я очень одинока. Но на Майорке совершенно от этого не страдала, а как будет в Москве? Интересно, я когда-нибудь еще увижу Алекса? Вряд ли. Ну и бог с ним. А хочу ли я видеть Глеба? Тоже не знаю. Конечно, на роль Тараса взяли совсем другого актера, Николая Мешкова, очень модного и популярного, но далеко не такого красивого. Впрочем, этот актер настолько талантлив, что сойдет на сцене за любого красавца. А Паладьев отказался играть по состоянию здоровья, ему предстоит какая-то операция. Ну ничего, это все мелочи, главное, что пьесу ставят!

Встречала меня Эмма.

– Сашка, ну слава богу, я уж боялась, что ты начнешь колбаситься по Барселоне и ногу сломаешь.

– Да ладно тебе, один раз человек упал, а ты из меня невесть что делаешь. Между прочим, я второй роман закончила.

– Ну ты даешь! А пьесу?

– Нет, пока еще нет. Я бы закончила, но как Лобов мне прислал письмо, у меня крыша съехала. Только на правку меня и хватило.

– Сашка, завтра повезу тебя в театр знакомить с Лобовым. Шмоток накупила?

– Конечно! Меня Дуняшка отвезла в один магазинчик в Аренале, я там много чего купила.

– Знаю эту лавочку. Не высший класс, но вещички там по крайней мере оригинальные. Сейчас едем ко мне, у меня переночуешь, а утром в театр.

Квартира у Эммы была роскошная, хотя довольно безвкусная.

– Располагайся, у меня там ужин готов, посидим с тобой, выпьем, хочу тебе многое сказать. Иди умойся с дороги, ну там хочешь – душ, хочешь – в джакузи лезь, хорошая штука с устатку, можно в кайф поколбаситься.

Когда я вышла из ванной, мы сели на кухне, поели, выпили, потом Эмма вдруг заявила:

– Сашка, мне чего-то так интересно показалось театром заниматься. В жизни ничего интереснее не делала. И народ такой. Мне нравится. Если дело пойдет, займусь этим вплотную. А ты мне будешь помогать.

– Помогать? Чем?

– Как – чем? Советом. Ты ж в этом деле больше меня понимаешь, кто вправду талантливый, кто так, на фу-фу вылезает, у тебя опыт есть, соображалка работает. Ты за артистом столько лет замужем была, сама на театроведа училась. Поможешь подруге?