Алина Дворецкая - Черный глаз

— Вовик, ну что ты смеешься? При чем тут «бабская фигня»? Эти наши новые соседи вообще со сдвигом. Тут вон эта Валентина ковры на балконе вытрясала, а Меньшов, ну, который на «мерседесе», наезжать на нее начал, мол, трясешь свою пыль на мой белый «мерс». Ну, Валентина спокойненько так ушла с балкона и говорит Меньшову: «А пошел ты на… со своим «мерсом». И что ты видишь? Тут он заводил его, заводил два дня, а потом отвез в автосервис и начал на «джипе» ездить.

Катин Вовик, все еще посмеиваясь, отправился на лестницу — вызывать на разговор соседа. У Инги дрожали руки — ей казалось, что дома умирает шарпей, вот прямо сейчас. Пашка был какой-то мрачный и кислый, их с Ингой оставили вдвоем на кухне.

— Ну и что случилось? — поинтересовался Пашка.

— У меня собака умирает, — выпалила Инга.

— А я-то при чем?

— Ну как, ты же сказал, вот и… Ты же сказал, что он умрет, как Никита.

— Правильно я сказал, — подтвердил Пашка. — Не умеешь ты с животными обращаться — нечего их и заводить. Кота загубила, теперь собаку…

— Пашенька, милый, ну что же теперь делать-то? — взмолилась Инга.

— Что хочешь, — мрачно сказал Пашка. — Я заеду к тебе в среду на работу, хорошо?

Весь день Инга обрывала телефон, пытаясь дозвониться до бывших хозяев собаки. Ее телефонная истерика, кажется, произвела на них впечатление. В понедельник утром щенок вернулся на прежнее место жительства.

— Ну, что пес? Сдох? — поинтересовался Пашка в среду.

Ингу передернуло.

— Нет, — сказала она. — Я вернула его хозяевам его матери. Они обещали подыскать нового владельца. Когда он поправится, конечно.

И шарпей поправился. Инга уже не удивлялась. Она знала точно, что во всем виноват Пашка.

— Обыкновенная аллергия, — объяснили хозяева пса. — Он абсолютно здоров. Если хотите, можете забрать обратно.

Инга не хотела. Она любила Пашку и боялась его. Раз он сказал, что не судьба ей иметь животных, значит, так оно и есть. Максим поканючил еще недели две и успокоился.

Жизнь вошла в привычное русло. Свидания с Пашкой стали для Инги обычным делом, и все-таки она ждала их всякий раз с замирающим сердцем. Все вокруг обрело какой-то новый, невиданный доселе смысл — и пробуждения по утрам в темной еще комнате рядом с незамечаемым ею мужем, и утренний макияж, наносимый теперь особенно тщательно (для Пашки!), и путь из дома на работу (вот под этим деревом целовались с Пашкой в машине, ночью; вот из-за этого поворота всякий раз выезжает Пашкина машина, когда он заезжает за ней в ателье, вот здесь…).

У Инги была тайна. Игорь не знал, не подозревал ничего, он крепко сдружился с Пашкой, они выпивали иногда вместе по воскресеньям. Если и ползали какие-то сплетни по их маленькому городку, где каждый каждого, пожалуй что, и в лицо знает, — до Игоря эти сплетни не доходили.

В конце декабря Пашка праздновал день рождения.

— Я бы хотел пригласить тебя и Игоря, — сказал он Инге виновато, — но, понимаешь, Валентина… женщины ведь чувствуют такие вещи, правда, не то что мужики. Я не хочу, чтобы она поняла по моему взгляду…

Инге очень хотелось хоть как-то поздравить Пашку, но как — она не знала. Тут еще Игорь подлил масла в огонь. Вернулся с работы поздно, распространяя вокруг себя запах спиртного.

— Не сердись, Ингусь, — закричал еще с порога весело, — сегодня у Пашки Мурашова день рождения был, отметили. А в субботу он дома справляет, с родными.

Это было высшей несправедливостью. Ингин муж, значит, имел право отметить день рождения ее любовника, а она — нет. К субботе у Инги вызрел план.

Все три окна Катькиной квартиры глядели во двор; Пашкина же квартира имела два окна, выходящих во двор, и два — на тихую, застроенную гаражами улочку. В субботу вечером Инга, Катька и еще одна их подружка, Лена, прокрадывались по высоким сугробам к маленькому балкончику окна Пашкиной гостиной. Из гостиной доносились музыка и смех, и вряд ли там могли слышать включенный на полную мощь Ленкин магнитофон с разухабистым кучинским «я думал, ты судьба моя, а ты — обыкновенная». Лену тоже пришлось посвятить во все происходящее, и та с радостью согласилась принять участие в вечерней вылазке. Перед мероприятием приговорили бутылку вина.

— Песню он точно не услышит, — констатировала Катька. — Что будем делать?

— Ну, давай просто цветы забросим, — сказала немного разочарованная Инга; ей уж очень хотелось привлечь к себе внимание. Ничего, пускай хотя бы так, выйдет Пашка покурить и увидит розы на балконе, вон они какие красивые, ярко-алые, только замерзнут, жаль.