Алина Дворецкая: Черный глаз

В этот день Инга и Катя сидели на Катиной кухне и кушали водку. Игорь, Ингин муж, был в отъезде; Катя же своего мужа выгнала к родителям еще вчера вечером, а теперь жаловалась подруге на судьбу («пьет, дескать, гад и домой возвращается за полночь»).

— Ну, мы вот с тобой тоже пьем, — возразила порядком пьяная Инга.

— В том-то и дело, что пьет он без меня, — сказала Катя горько. — Где пьет и с кем — непонятно.

— Ага, — сказала Инга.

Мелкие синие розочки на кухонных занавесках водили безумный хоровод; вообще было как-то нехорошо и хотелось к тому же еще выпить; бутылка меж тем опустела. Инга, покачиваясь, вышла на балкон; внизу мужик в джинсовых шортах мыл из шланга красную «копейку».

— Эй! Мужик! — крикнула Инга и пощелкала для верности пальцами, как будто звала официанта.

Тип внизу не реагировал; Инга рассердилась.

— Ну, ты, у машины! — позвала она еще раз.

Мужик поднял голову и посмотрел на Ингу с интересом; голубая струя с шипением буравила асфальт.

— Слушай, — сказала Инга, — ты можешь положить этот дурацкий шланг?

— Зачем? — удивился хозяин «копейки».

— Ну, понимаешь, — объяснила Инга, — мы тут пьем с подругой на кухне. У нее горе — муж ушел. Ты не мог бы нам сходить в магазин за водкой? Мы тебе деньги отдадим сразу, и на чай добавим.

— Хорошо, — согласился мужик, и, отвернувшись от Инги, направил струю воды на грязный жигулевский бок.

— Ну и не поняла я, — сказала Инга после некоторой паузы, — ты идешь нам за водкой или не идешь?

— Домою машину — и пойду, — ответил мужик, не оборачи-ваясь.

Инга пошла в комнату и легла на диван; Катя подошла и села рядом, опять начала жаловаться на своего благоверного.

— Сейчас нам водку принесут, — сообщила Инга. — Готовь деньги, — и внезапно провалилась в сон.

Проснулась она от того, что Катя пихала ее в бок, тянула за руки:

— Инга, просыпайся, там твой «мужик» пришел!

— Какой мужик? — вздрогнула Инга, открывая глаза.

— Ну, которого ты за водкой послала. У него бутылка водки и бутылка шампанского.

— Кого я куда посылала? — Инга не могла сообразить, где она находится.

— Ну, Боже мой, ну, этот тип, ты его почему-то мужиком назвала, он сидит и смеется, ему на самом деле лет тридцать, и оказывается, он мой новый сосед. Эти соседи, ну, у которых сын все на скрипке играл, мотал нервы моему мужу, съехали, и вот теперь у нас новые соседи.

Такое количество информации Ингины мозги просто не в состоянии были переварить.

— Какие соседи? — уточнила она, икнув.

— Новые. Вот этот тип, сейчас мы с ним будем знакомиться, и его семья. Ты не обратила внимания, когда с лестничной площадки заходишь к нам в блок, ржавая батарея валяется? Это их батарея. Он уже извинился, сказал — завтра выбросит. На помойку отнесет, то есть.

Поддерживаемая Катей под руку Инга вошла на кухню, стараясь по возможности держать голову выше и не спотыкаться.

— Здрасте, — сказал гость.

— Ага, — согласилась Инга. — И где водка?

Гостя звали Пашей; лицо его Инга никак не могла рассмотреть, все окружающее расплывалось — салфеточки, тарелочки, рюмочки, и, главное, синие розочки на занавесках.

— Слушай, он такой урод, — спросила Инга у Кати шепотом, как ей казалось, — или это у меня с глазами что-то?

Катя изобразила на лице нечто невнятное; Инге показалось, что гость таки расслышал ее слова; тогда она придала своему лицу по возможности более сладкое выражение и сказала уже громко:

— Слушай, ты такая лапочка, с ума сойти просто. Я бы тебе двух сыновей родила, честное слово.

Катя хихикнула.

— Это не проблема. Рожай, — сказал Паша.

Прочие воспоминания под воздействием водки окончательно слились с окружающим фоном, превратились в синие розочки; кажется, Паша помог Кате довести Ингу до дивана, где она и уснула благополучно.

Утром Инга принимала душ в Катиной ванной, когда вернулся сосед. Из-за шума льющейся воды Инга не слышала звонка в дверь. Она вышла на кухню, завернутая в огромное мохнатое полотенце, со словами «Катька, у тебя есть кофе?», и вдруг увидела незнакомого какого-то мужчину весьма приятной наружности. Инга широко раскрыла глаза и остановилась, не зная, что еще можно сказать.

— Доброе утро, — вежливо улыбнулся гость. — Как спалось?

Инга продолжала молчать.

— Меня Паша зовут, — напомнил гость. — Мы вчера знако-мились.

Паша принес девчонкам пива; Инга, сонная, с распухшими веками, некрашеная, мрачно отворачивалась к стене, когда сосед со смехом вспоминал вчерашний вечер. Инге было немного стыдно, особенно за то, что она назвала Павла уродом (оказывается, он слышал это, Боже ты мой); поэтому она поспешила скорее попрощаться с Катей и засобиралась домой.