М. Стедман - Свет в океане

Том поднялся и стал вытирать вымытую посуду.

— Не надо, — коротко ответил он.

Изабель, видя, как он смутился, не стала настаивать и осторожно забрала у него полотенце.

— Я сама. У тебя и так хватает забот.

Том дотронулся до ее плеча.

— Пойду займусь твоим креслом, — сообщил он и с натянутой улыбкой вышел из кухни.

В сарае Том оглядел детали кресла-качалки, которое мастерил для Изабель. Он пытался восстановить в памяти, как выглядело кресло, в котором мать читала ему сказки. Он помнил то ощущение, когда она держала его на руках, и задумался, сумеет ли их ребенок сохранить память о прикосновении Изабель на долгие годы своей жизни. Материнство вообще непостижимая вещь! Размышляя о жизненном пути своей матери, он удивлялся смелости женщин, решавшихся на роды. Но Изабель не видела в этом ничего необыкновенного.

— Это же так естественно, Том. Чего тут бояться?

Тому удалось выяснить, где жила его мать, когда ему исполнился двадцать один год и он оканчивал университет. Наконец-то он стал взрослым и сам распоряжался своей жизнью. Адрес, который ему сообщил частный детектив, находился в меблированных комнатах в Дарлингхерсте. Охваченный надеждой и страхом, он стоял на пороге пансиона, снова чувствуя себя восьмилетним ребенком. Из-за закрытых дверей длинного коридора доносились звуки, красноречиво свидетельствовавшие о неблагополучной жизни здешних обитателей. Сдавленные мужские всхлипывания перекрыл крик женщины: «Так больше жить нельзя!» — и раздавшийся затем крик ребенка. Где-то дальше слышался характерный скрип кровати, там, судя по всему, женщина зарабатывала себе на жизнь.

Том сверился с карандашными записями на бумажке, которую сжимал в ладони. Точно, вот нужная дверь! В памяти всплыл успокаивающий материнский голос: «Не надо плакать, мой маленький Томас. Давай-ка мы вместе забинтуем царапинку!»

Ему никто не ответил, и он, постучав еще раз, неуверенно повернул ручку. Дверь оказалась незапертой, и Том вошел. В комнате он сразу ощутил такой знакомый с детства родной запах, который, правда, перебивал стойкий «аромат» табака и дешевой выпивки. В полутемном помещении бросалась в глаза неубранная постель и видавшее виды кресло. Все в коричневых тонах. На оконном стекле трещина, а одинокая роза в вазе давно завяла.

— Ищете Элли Шербурн? — Голос принадлежал жилистому лысеющему мужчине, появившемуся в дверях.

Он никак не ожидал услышать ее имя. И потом — «Элли». В его представлении мать никогда не ассоциировалась с именем «Элли».

— Да, миссис Шербурн. Когда она вернется?

Мужчина хмыкнул:

— Она не вернется. А жаль, она задолжала мне за месяц.

В жизни все оказалось совсем не так, как он рассчитывал. Он же так долго мечтал о встрече с матерью! Сердце Тома учащенно забилось.

— А у вас есть адрес, куда она переехала?

— Там нет адреса. Она умерла три недели назад. Я как раз зашел убрать оставшиеся вещи.

Том ожидал чего угодно, но только не этого. Он замер на месте, не в силах пошевелиться.

— Хотите сюда вселиться? — поинтересовался мужчина.

Том помедлил и достал из бумажника пять фунтов стерлингов.

— Это за ее проживание, — тихо произнес он и вышел в коридор, глотая слезы.

Там перед самой войной, на тихой улочке на окраине Сиднея, оборвалась нить надежды, которой Том жил так долго. Через месяц он записался добровольцем на фронт, указав в документах ближайшей родственницей мать и ее адрес в меблированных комнатах. Вербовщикам было все равно.

Том провел рукой по деревянной планке, которую выточил, и попытался представить, что написал бы в письме матери, будь она жива, и как бы сообщил о ребенке. Он взял новую доску и отмерил рулеткой нужное расстояние.

— Заведей [4] Имя отца апостолов Иакова и Иоанна (Евангелие от Матфея, 4:21). , — сказала Изабель, стараясь сохранить серьезное выражение лица, и только уголки губ слегка подергивались.

— Что? — переспросил он, перестав потирать ногу.

— Заведей, — повторила она, опуская голову в книгу, чтобы не встретиться с ним взглядом.

— Ты серьезно? Что это еще за имя…

На ее лице появилось обиженное выражение.

— Так звали моего двоюродного дедушку. Заведей Занзибар Грейсмарк.

Том изумленно на нее уставился, и она продолжила:

— Я обещала бабушке перед ее кончиной назвать своего сына, если он у меня будет, именем ее брата. Я не могу взять свое обещание обратно.

— Вообще-то я думал о нормальном имени.