Дмитрий Рыков - Та, что гасит свет (сборник)

Борис Антонович сразу отправился к своему лечащему врачу Ивану Анатольевичу в НИИ нервных болезней. Именно он в свое время и прекратил бестолковые попытки излечиться с помощью мануальных терапевтов, институтов курортологии, вытяжек из кокосового дерева, физиотерапии, китайского иглоукалывания и советов народных целителей. Да, есть от неправильной осанки, вызванной разной длиной ног и кривой походкой, остеохондроз, есть между четвертым и третьим, а также между четвертым и пятым позвонками две пятимиллиметровые грыжи, разрушающие межпозвоночные диски, ну и живи с этой болью, на лучшее не надейся, сделать операцию всегда успеем.

Бегло осмотрев старого знакомого, врач без лишних разговоров отправил его на другой этаж делать МРТ, отодвинув к чертям собачьим всю очередь.

— Ну скажи мне хоть что-нибудь! — взревел Борис Антонович.

— У тебя на старых снимках, — рассматривая историю болезни, ответил тот, — грыжи давят на нервные корешки, а судя по нынешним симптомам — дело вообще дрянь.

— Разве больному можно такое говорить!

— Ну ты же не ребенок! Что я тебе отвечу? В Усть-Илимском районе живет бабка, пошепчет, и все как рукой снимет? Что ты хочешь услышать? Поезжай к филиппинским хилерам, тибетские знахари иголки тебе уже ставили! Давай, иди, ждут же тебя, не задерживай мне очередь!

В коридоре сидела бледная Наталья.

— Что сказал доктор? — спросила она.

— Ничего, — зло огрызнулся Борис Антонович. — Послал снимок делать.

В кабинете магнитно-резонансной томографии Борис Антонович разделся, снял часы и крестик, лег в аппарат. После получасового мерного жужжания (чуть не задремал, слабость теперь ощущал постоянно) получил на руки снимок. Попытался сам что-то там разглядеть, но ничего не понял, пошел к Ивану Анатольевичу. Тот прислонил снимок к светящейся рамке и чертыхнулся.

— Ну что? — не выдержал Борис Антонович.

— Ничего хорошего! Блин, как ты еще ходишь… Смотри! — И врач указал маленькой указкой на какую-то точку на снимке. — Твоя грыжа между четвертым и пятым позвонками выросла до одиннадцати миллиметров и давит на корешки спинного мозга. Вторая — между четвертым и третьим — уже восемь, и когда давить начнет и она, единственное кресло, в котором ты сможешь сидеть, будет инвалидное. Почему, черт подери, такой быстрый регресс? Ты же выполнял мои рекомендации? Никаких тяжестей, прогулки — сто метров по лесной дорожке, плавание два раза в неделю — медленно, медленно, метров по триста максимум, и то лишь бы не разжиреть! Откуда это?

Борис Антонович все понял.

— У меня сильно возросли физические нагрузки.

— Ты записался в контрактные войска?

— Нет. Я женился. На двадцатитрехлетней девушке. Ну… и до свадьбы… это самое… сам понимаешь…

Иван Анатольевич всплеснул руками.

— И сколько же раз в неделю «это самое» у вас, с позволения сказать, происходит?

— Каждый день. По нескольку раз…

— Ой дурак… — прошептал врач. — Твоя единственно возможная поза при сексе — лежа на спине и не двигаясь. Особенно важно — не дергать тазом.

— Но… — оторопел Борис Антонович. — Это же невозможно…

— Зато есть возможность остаток жизни провести в инвалидном кресле. Хочется?

— И что же делать? — Годами натренированный стоицизм Бориса Антоновича стал давать серьезные сбои.

— У нас тебе оперироваться нельзя — зарежут, как свинью. Прямой путь в дом инвалидов, а то и на погост. Тебе нужны микроинвазивные операции, несколько штук. Делают их в Израиле. Стоимость одной операции — двадцать тысяч долларов, но очень качественно. В США — тысяч двадцать пять. В Германии есть отличная больница, под Берлином, в Потсдаме, так и называется: Клиника микроинвазивной хирургии. Там русскоговорящая секретарша Ирина, прекрасной души человек, организует все в лучшем виде. В Москве практикует Барков — заменяет разрушенные диски титановыми протезами, говорит — в футбол потом играть можно. Но его пациентов я не видел, а сделавших операцию в Германии — видел. Операция — семь тысяч евро, но тебе одной не обойтись. Нужно делать новый позвоночник. Или подыхать.

— Обнадежил…

— Что решил? Не откладывай. Когда грыжа высыхает, она отваливается и падает в нервный столб. Если упадет не туда, куда надо, операцию нужно провести в течение двадцати четырех часов, иначе всю оставшуюся жизнь будешь писать сидя, причем через трубочку. Приступ — и «скорая» везет тебя в ближайшую больницу, где дежурный врач без всякой микроинвазивности вскрывает тебе все, что можно, и откусывает грыжу щипцами.