Дмитрий Лазарев - …И вспыхнул свет

Погода не особо располагала к прогулкам: резкий ветер бросал в лица путникам пригоршни колючего снега, в лесу тоскливо завывали дикие оборотни, а небо затягивало не по-зимнему хмурыми тучами.

На этом безрадостном фоне через снежную целину пробирались двое. Коренастый широколицый мужик с окладистой бородой зябко кутался в обтрепанный тулуп, а мохнатую шапку натянул чуть ли не на глаза. Войлочные штаны, варежки из волчьей шерсти и валенки довершали нехитрый наряд. Его спутник был высокого роста, стройный с бледным узким лицом и орлиным носом. От одного взгляда на его скорее осеннее, чем зимнее пальто, тонкие перчатки и непокрытые седые волосы до плеч делалось холодно. Черные кавалерийские штаны высокого и остроносые сапоги со следами стремян выдавали его привычку к верховой езде, а длинная шпага, строгая выправка и плавные уверенные движения – военное прошлое, а то и настоящее.

– А за теми березами у вас что? – спросил высокий, кивая в сторону рощицы на восточной окраине поля.

– Погост. Старый – ужасть! Во время Оно ему уже лет пятьсот стукнуло, а сейчас и того…

– Нежить есть? – деловито осведомился приезжий.

– А как же! – с некоторым даже самодовольством отозвался мужик. – Мы порядок знаем. Парочка упырей, да с пяток неупокоенных наберется.

– Ну-ну… Я проверю.

– А и проверь, мил чело… то есть господин хороший! Зачем мне врать? Я в Глаксе старостой уже второй десяток лет. Мы ж себе не враги! Кабы не мертвяки, да не оборотни в домах, кто б нашу деревню от светлых защищал?

– А что светлые? – встрепенулся гость. – Беспокоят?

– Вообще-то, не без этого, – со вздохом признался староста и умолк.

– А поподробнее?

– Появился тут в прошлом годе эльф один зловредный. Народ в глухомань лесную заманивает… только их и видали! Трое уже пропали. Летом еще. Наши уж по грибы только с оборотнем на поводке стали ходить – боязно. С холодами, правда, притих вроде… А вы что, думаете, эльф ентот мог графа-вампира… того?

– Что я думаю, не твоего ума дело! – отрезал высокий. – Ты мне лучше скажи, подозрительное что-нибудь замечал последнее время?

– Нет. Народишку чужого тут не шляется – место у нас тихое, на отшибе. Всякий приезжий на виду. Вот тебя, например, сразу заприметили. – Наткнувшись на острый взгляд гостя, староста вдруг смутился и закашлялся.

– Я про что, значится, – продолжил он после паузы. – Ежели кто нетутошний чего худого удумает, вестимо в деревню не сунется, потому как запомнят его, к бабке не ходи.

– А магические происшествия? В природе что-нибудь странное?

Староста пожал плечами.

– Да ничего, кажись. Хотя… Третьего дня тут что-то вроде грозы было.

– Грозы? – встрепенулся высокий. – В такой мороз? Уверен?

– Говорю ж «вроде». Жахнуло-то один раз всего. И вспышка такая белая. Вроде как зарница. Вон над тем лесом. И все. Ну, народ поудивлялся немного, да успокоился: мало ли чего бывает. Старики баяли, во время Оно еще не такое…

– Понятно, – с досадой перебил его приезжий. – Больше ничего?

– Нет, это все.

– А что в том лесу, знаешь?

– Нет, господин хороший. Мы туда не ходим. Далековато, да и слухи про него…

– Какие слухи? – небрежно спросил приезжий.

– Разные… – заговорщицки понизил голос староста. – Жутковатые. Будто где-то там руины старого Тетраграмского собора.

– Насколько старого?

– Настолько, – мужик почти шептал уже. – Довремяонного… Короче… Светлого еще.

– Да ладно! – недоверчиво прищурился высокий. – Все постройки тех времен на учете и под охраной темной управы. Ничего подобного там быть не может.

– Не может, так не может, – покладисто согласился староста. – Нешто я спорить буду с таким влиятельным чел… господином?

На это приезжий только хмыкнул.

– Про вампира убитого что сказать можешь?

– Да не шибко много. Где мы и где графья с князьями? Он в деревне почитай и не появлялся. А ежели чего надо было, так слугу своего Ига присылал.

– А как он с пропитанием вопросы решал?

– Так я ж и говорю, ежели чего надо было… Мы что – у нас девки – кровь с молоком! От них не убудет. Мы их попарно к графу с Игом отправляли раз в неделю. Платил он исправно, золотом, а чтоб зверствовать, так нет. Понемногу от каждой отпивал – они денек похворают, да и оклемаются. А вся семья потом месяц живет припеваючи. Наши вон очередь занимают даже. Занимали то есть. Эх…

– А они потом что-нибудь рассказывали? Девки ваши.