Дидье Ковелер - Рыба - любовь

Я ответил, что счастлив. Краем глаза посмотрел на часы, но она закрыла их от меня и сказала: «Не хочу!» Мне никак не удавалось отделаться от чувства неловкости, оно то пропадало, то возникало опять, как сигнал предупреждения. Беатриса выпрямилась, глаза у нее лукаво поблескивали. Она небрежно скрутила волосы в пучок, чмокнула меня в ухо и сообщила, что поступит со мной, как паучиха.

— Сначала переварю, потом съем.

Я, не возражая, кивнул. Потом поинтересовался, как это. Она объяснила, что паучиха, прежде чем отведать добычу, впрыскивает в нее желудочный сок, который ее размягчает. Такой поворот дела немало меня озадачил.

Темнело, на велике Беатрисы не было фонаря. Она вытащила из сумки маленькую лампочку на ремне и пристегнула к лодыжке. Юбка ее засветилась, как витраж, полицейские засматривались.

— Едем к тебе, — объявила Беатриса.

Ее велик громыхал на ходу все громче, дребезжал на мостовых, звякал на выбоинах, цепь натягивалась, ослабевала, возвращаясь на место, Беатриса тем временем рассказывала мне про Париж. Здесь умер такой-то, а вот это особняк принцессы Ламбаль, ее убили во время террора [14] Мария-Тереза Луиза де Ламбаль (1749–1792), придворная дама и подруга Марии-Антуанетты. , дзинь, посмотри налево, бум! — ты найдешь мою педаль.

Я остановился возле демоквартиры. Она наконец замолчала и огляделась вокруг, покачивая сумкой, — стройка, краны, траншеи. Я ждал, что она сообщит мне кое-что о земных глубинах — грунтовые воды, следы пребывания римлян… Она медленно повернулась ко мне и робко спросила:

— Ты еще хочешь меня?

И опустив глаза, стала счищать грязь с подошвы о торчащую из земли железяку, и тогда я поспешно сказал «да» и обнял ее, только мне казалось, что вид у меня дурацкий, и я даже рассердился, что она так страстно прижимается ко мне. Я достал связку ключей, вставил ключ в замок и тут сообразил, что потерял второй ключ. Беатриса сказала, что это ерунда, и ласково отстранила меня. Вставила в замочную скважину какой-то крючок, повертела им очень осторожно. Дверь открылась. Беатриса сделала шутливый реверанс.

— От моих походов по тюрьмам тоже может быть польза.

Она вошла первой. Я захлопнул дверь ногой, стал искать выключатель. Она остановила меня, обвив руками. По книгам в шкафу плясала оранжевая тень.

— Ты все еще светишься.

Она приподняла ногу, погасила прикрепленную к ней лампочку, и мы шагнули в темноту.

— Какое уродство!

— А ты откуда знаешь?

— Чувствую. Вон там диван, обитый кожей с клепками. Вот тут пахнет корицей с воском, значит, что-то чиппендейловское [15] Томас Чиппендейл (1718–1779) — английский мастер-краснодеревщик, чье имя стало названием целого стиля в мебельном искусстве. . С другой стороны — хромированная мебель. Еще пахнет соломой — не иначе стены оклеены японскими обоями. Тот еще ансамбль, закачаешься.

Я сжал ее руку:

— Ты колдунья?

— Конечно. Да к тому же близорукая, большой плюс. Так что это у тебя тут такое?

— Демонстрационная квартира.

— A-а, тогда понятно. Чтобы всем понравилось. У тебя есть подсвечник?

— Мы можем включить свет.

— Заниматься любовью надо при свечах.

Я на ощупь открыл стенной шкаф, не спрашивая объяснений. Услышал, как щелкнул замок ее сумки, потом раздался ее голос:

— Не волнуйся, я больше не буду спихивать тебя с кровати. От противозачаточных таблеток у меня прыщи выскакивают, если приму, страшной стану, так что…

Я протянул ей подсвечник. Она вставила в него свечу и зажгла моей зажигалкой.

— Я прошу помощи у святой Женевьевы. Для любви она самая надежная. Святая Сюзанна — это для баскетбола, а святой Урбан — когда ты за рулем. Женевьева, говорят, спасла Париж, кинувшись Атилле в ноги… Но чтобы…

Она притянула меня за руку поближе к свечке.

— Время от времени я приношу ей в жертву возлюбленного. По рецепту Дрейфусса. Надеюсь, ты католик.

Я перестал чему-либо удивляться. Я больше не распоряжался своими чувствами, и мне начинало это нравиться. Я нечестивец, который подцепил фею, единственная возможность удержать ее — это ей верить. Я расслабился, вручил себя ей, и все мои страхи и сомнения растаяли в ласках, вздохах, тенях Беатрисы, порхавших при свете свечи. Любовь, сон, нега — и все это легко, играючи, и я не переставал удивляться своим утренним терзаниям, тем сложностям, которые сам себе надумал утром, и испортил себе удовольствие. Утром меня разбудил чей-то крик. На пороге спальни стояла семейная пара. Клиенты.