Сергей Мильшин - Атаман

— Зачем здесь тропинка? Куда ей ходить? — Он высвободил руки из-под ремня и молча сделал несколько широких шагов. На пути попалась перевернутая проржавевшая консервная банка. Никита Егорович пнул ее. Банка улетела в бурьян. На комке травы под ней лежали несколько крохотных пакетиков с белым порошком.

— Вот тебе и на, — Митрич потянулся пятерней к затылку.

Камарин приехал в сопровождении двух сотрудников. Атаман успел звонком застать его в кабинете, и тот прихватил специалистов. Оставив участкового и сотрудников наркоконтроля оформлять задержание, Камарин отвел Жука в сторону.

— Ну, поздравляю еще раз, — он разглядывал ссутулившегося Гуталиева с завязанными руками за спиной, который, похоже, уже начал привыкать к такому положению. Во всяком случае, не возмущался и сидел тихо. Он не поднимал головы и лишь односложно отвечал на вопросы милиционера. Когда Гуталиева вывели из дома, он попытался наброситься с кулаками на самого невысокого и узкоплечего из казаков — Калашникова. И просчитался. Виктор Викторович одним коротким ударом в челюсть свалил цыгана с ног. А там уже и другие казаки подоспели.

— Да не за что. Теперь ваша задача — упрятать этого татя за решетку. Да желательно, чтобы больше не вышел.

— Думаю, теперь получится. На его главного защитника Цикаряна вчера прокуратура дело открыла. Он пока под подпиской о невыезде. Но, наверняка, ненадолго. Похоже, в этот раз влип он серьезно.

— Дай-то Бог. То-то цыган такой тихий сидит. Не угрожает.

— Ему теперь самому бы до суда дожить. Покровитель в таких свидетелях не нуждается.

К Атаману приблизился Митрич, стряхивая капли сырости с нагайки.

— Егорыч, пороть будем?

Жук оглянулся на понурого цыгана:

— Пожалуй, не стоит. Толку не мае, а шуму против нас на весь край поднимется. И адвокаты опять же.

— Как скажешь, — Алексей не смог скрыть легкое разочарование.

Потирая ушибленные косточки кулаков, подошел Виктор Викторович. Рядом с ним держались Гаркуша, Василий Иванович и Николай Самогон.

— Слышь, Егорыч, — Калашников оглянулся на товарищей, — тут предложение поступило.

Никита Егорович расслабился и улыбнулся:

— Ну, что за предложение?

— Тут уже все равно делать нечего. А я на Лабенке место с вечера прикормил. Как вы насчет рыбалки?

Василий Иванович поддержал:

— Давно ведь собираемся уже. И все что-то не получается.

Гаркуша выбрался вперед:

— У меня снасти готовы. В машине лежат. Всем хватит.

— Заедем за Осановым. Его с собой возьмем. Он обещал истории разные порассказывать, — Самогон вопросительно глянул на начальника наркоконтроля.

Атаман повернулся к Камарину:

— Ты как, Станислав Юрьевич? Не против рыбалки?

Камарин заколебался:

— Так днем клев разве будет? Да еще и в такую погоду?

Михаил Гаркуша выставил вперед ладошки, отмеряя сантиметров тридцать воздуха.

— Больших шибко не обещаю, но вот таких, — он прицелился глазом и чуть уменьшил расстояние между ладошками, — карасей гарантирую.

Камарин усмехнулся.

— Ну, если только таких… то я не против.

Атаман пристукнул его по плечу.

— Вот и славно. Тогда давайте собираться. Журавлев, — он окликнул поднявшего голову участкового, — у вас долго еще?

— Да нет. Уже закончили.

— Мы не нужны больше?

— Нет. Все уже. — Он поднялся, собирая листки протокола в папку. Сотрудники службы наркоконтроля подняли вялого цыгана и повели в УАЗик.

— Петр, с нами на рыбалку поедешь? — Никита Егорович поднял подбородок.

Он пожал плечами:

— Отчего не поехать, можно.

— Тогда давайте все по машинам.

Казаки шумно двинулись в сторону дома Гаркуши.

По дороге Атаман обернулся к Самогону.

— А что, Зинаида больше продукт не гонит?

Николай задумался.

— А что-то я упустил этот момент. Надо заглянуть.

— Давай завтра.

— Хорошо.

Пока, не торопясь, рассаживались по «жигуленкам», Михаил Гаркуша вытащил из дома объемистую банку с опарышем и довольный встряхнул содержимое.

— Во. Жирные какие. Карась такие любит.

Вскоре три машины выстроились друг за другом и взяли курс на окраину станицы. На улице Мира кавалькада объехала припарковавшийся у обочины ЗИЛок с поднятой к столбу ЛЭП телескопической вышкой. Рабочий в желтой спецовке, привязанный страховочным ремнем к перилам люльки, вытащил из кармана куртки отвертку и проследил взглядом за удаляющимися машинами.

— Везет же людям, катаются себе. А тут ни выходных-ни проходных. — Он вздохнул и потянулся рукой с инструментом к фонарю, закрепленному на столбе. — И чего это вдруг начальство решило отремонтировать все фонари в станице? Да еще в такую погоду? Делать им что ли нечего?