Томас Вулф - Домой возврата нет

Она дошла до гостиной и с порога быстро ее оглядела, проверяя, все ли на месте. И осталась удовлетворена. Теперь глаза ее смотрели уже не так озабоченно. Она надела кольцо на палец и больше не снимала, и на лице ее понемногу появилось довольное выражение, совсем как у ребенка, что молча созерцает любимую игрушку, которую сам смастерил, и тихо ей радуется.

Просторная комната готова к приему гостей. Все очень спокойно и достойно, в точности так, как любит миссис Джек. Пропорции этой комнаты столь благородны, что она выглядела бы величественным залом, но безупречный вкус хозяйки поработал здесь над каждой мелочью, и в величии нет ни малейшего следа холодной, подавляющей отчужденности. Стороннему человеку эта гостиная с ее располагающей простотой могла бы показаться не только уютной, но, при ближайшем рассмотрении, даже чуточку запущенной. Почти все здесь несколько обветшало. Обивка диванов и кресел кое-где протерлась. Ковер на полу без стеснения обнаруживал, что служит уже долгие годы. Зеленый узор на нем давно поблек. Старинный стол с откидной крышкой слегка поддался под тяжестью сложенных стопками книг и журналов и лампы, затененной мягко окрашенным абажуром, каминная полка желтоватого мрамора была тоже истертая и кое-где в пятнах, ее покрывал выцветший кусок зеленого китайского шелка, а на нем восседала прелестная статуэтка из зеленой яшмы: китайский божок поднимал руку с тонко вырезанными пальцами в знак благословения и милосердия. Над камином висел портрет самой Эстер Джек — знаменитый, уже покойный художник нарисовал ее многие годы назад, во всей юной прелести ее двадцати лет.

По трем стенам комнаты, на треть ее высоты, тянулись полки, тесно уставленные книгами — с первого взгляда видно было, что это старые друзья и потрепанные корешки их постоянно ощущают тепло человеческих рук. Их явно не раз читали и перечитывали. Взгляд не встречал тут строгого строя дорогих тисненых переплетов, какими нередко богачи украшают свои библиотеки не для того, чтобы эти тома кто-то читал, а лишь чтобы на них взирали с почтением. Не было здесь и признаков отвратительной жадности профессионального коллекционера. Если на этих полках, которыми повседневно пользовались, и попадалось первое, редкое издание какой-то книги, то лишь потому, что владелец купил ее сразу по выходе в свет — купил именно для того, чтобы прочесть.

Сосновые поленья, которые потрескивали в огромном мраморном камине, отбрасывали теплые блики на эти ряды потертых переплетов, и миссис Джек с тихой радостью посмотрела на знакомые разноцветные корешки. Она узнавала любимые романы и повести, пьесы, биографии, сборники стихов, важнейшие труды по истории театрального и декоративного искусства, живописи и архитектуры, — все, что она собрала за всю свою жизнь, такую насыщенную и богатую событиями, работой, путешествиями. В сущности, все, что было в этой комнате, — все эти столы и стулья, шелка и яшмовые статуэтки, картины, рисунки и книги — все найдено было в разных городах и странах, в разное время и, собранное вместе, слилось в гармоническом согласии силою бессознательного волшебства, оттого что ко всему прикоснулась рука этой женщины. Так удивительно ли, что лицо ее просияло и стало еще прелестней, когда она обвела взглядом свою любимую комнату. Она знала — другой такой не найти.

«Вот оно, — думалось ей. — Эта комната живет, это — часть меня самой. До чего же она красивая! И теплая… и настоящая! Совсем непохоже, что мы просто снимаем помещение, что это не наш собственный дом. Нет, — она оглянулась на длинный и широкий коридор, — если бы не лифт, можно бы подумать, что у нас тут великолепный старинный особняк. Сама не знаю… но… (опять меж бровей появилась морщинка, на сей раз от раздумья, от старания прояснить свою мысль) что-то во всем этом есть такое… и величие и простота…»

И она была права. Даже в эти времена за арендную плату пятнадцать тысяч долларов в год можно было приобрести немалую долю простоты. И на эту мысль всего живей отозвалась душа Эстер.

«То есть стоит сравнить нашу квартиру с этими новомодными апартаментами… — продолжала она про себя. — Теперь богатые люди устраивают у себя дома уж такое уродство. Никакого сравнения! Как бы ни были они богаты, все равно, тут… тут у нас есть что-то такое, чего ни за какие деньги не купишь».

При мысли о том уродстве, какое устраивают у себя дома богатые люди, ноздри Эстер Джек дрогнули и губы презрительно скривились. Она всегда презирала богатство. Хоть она и вышла замуж за богатого человека и уже долгие годы вовсе не нуждалась в работе ради хлеба насущного, но была непоколебимо убеждена, что ни ее самое, ни ее семью никак нельзя назвать богатыми людьми. «Вообще-то не такие уж мы богатые, — сказала бы она. — Совсем не то, что настоящие богачи». И обратилась бы за подтверждением не к тем ста тридцати миллионам, чье место в мире невообразимо ниже и удел невообразимо тяжелее, чем у нее, но к легендарным десяти тысячам, вознесшимся над нею на самые денежные высоты — к тем, кто по сравнению с ней «настоящие богачи».