Пэлем Вудхауз - Дживс, вы — гений!

— А Сибери?

— Заявил, что миллион раз плавал на разных яхтах. Кажется, он даже сказал не «миллион», а «миллиард».

— И что потом?

— Юный мистер Дуайт презрительно фыркнул, из чего я заключил, что он отнесся к утверждению юного мистера Сибери скептически. Но мистер Стоукер погасил начавший разгораться конфликт, сообщив, что гостей будут развлекать негры-менестрели, он их непременно пригласит. Видимо, его светлость упомянул об их пребывании в Чаффнел-Реджисе.

— И все уладилось?

— Да, сэр, как нельзя лучше. Правда, юный мистер Сибери заметил, что юный мистер Дуайт сроду не слыхивал негров-менестрелей, он голову дает на отсечение. Из слов, произнесенных через минуту ее светлостью, я понял, что юный мистер Дуайт бросил в юного мистера Сибери картофелиной, и какое-то время казалось, что не миновать скандала.

Я прищелкнул языком:

— Намордники на этих мальчишек надо надеть и посадить на цепь. Они все погубят.

— К счастью, страсти скоро улеглись. Когда я уходил, в обществе царило полнейшее согласие. Юный мистер Дуайт объяснил, что у него просто рука сорвалась, и его извинение было принято в духе благожелательности.

— Ну что же, Дживс, возвращайтесь под дверь и постарайтесь еще что-нибудь разузнать.

— Хорошо, сэр.

Я доел сандвичи, допил пиво и закурил сигарету, сокрушаясь, что не попросил Дживса принести еще и кофе. Но Дживса и не надо ни о чем таком просить, немного погодя он возник передо мной с дымящейся чашкой в руках.

— Обед только что кончился, сэр.

— Отлично. Вам удалось снестись с мисс Стоукер?

— Удалось, сэр. Я уведомил ее, что вы желаете переговорить с ней, и вскорости она здесь будет.

— Почему вскорости, а не сейчас?

— Сразу же после того, как я передал ей вашу просьбу, его светлость завязал с ней беседу.

— А ему вы сказали, чтобы он тоже пришел?

— Да, сэр.

— Плохо, Дживс. Вышел просчет, они придут вместе.

— Нет, сэр. Как только я увижу, что его светлость направился в вашу сторону, я без труда задержу его под каким-нибудь предлогом.

— Под каким же?

— Меня уже давно интересует мнение его светлости относительно покупки новых носков.

— Хм! Да уж, Дживс, когда речь заходит о носках, вы неиссякаемы, вы сами это отлично знаете. Пожалуйста, не увлекайтесь, а то ведь вы можете проговорить с ним больше часа. Нужно непременно это все провернуть.

— Вполне вас понимаю, сэр.

— Когда вы расстались с мисс Стоукер?

— С четверть часа назад, сэр.

— Странно, что ее до сих пор нет. Интересно, о чем они разговаривают?

— Не могу сказать, сэр.

— А, вот и она!

За кустами мелькнуло что-то белое, показалась Полина. До чего хороша, а уж глаза — глаза сияли, как звезды. Однако я ни на миг не поколебался в своем убеждении, что жениться на ней должен Чаффи, если все образуется, а не я, и страшно радовался этому обстоятельству. До чего все-таки странно: девушка сногсшибательная красавица, а вам лучше в петлю, чем жениться на ней. Ничего, видно, не поделаешь, такова жизнь.

— Привет, Берти, привет, — прощебетала она. — Пронесся слух, что у тебя голова раскалывается, а ты, я вижу, тут уписываешь за обе щеки.

— Да вот, заставил себя с трудом что-то проглотить. Дживс, вы можете все это унести.

— Хорошо, сэр.

— И не забудьте: если его светлость захочет поговорить со мной, я здесь.

— Не забуду, сэр.

Он забрал тарелку, чашку и бутылку и исчез. Я и сам не мог бы сказать, жалею я, что он уходит, или нет. Я здорово волновался. Все внутри противно дрожало, сердце обрывалось, куда-то ухало, проваливалось. Вам будет легче представить себе мое состояние, если вы вспомните, какая передо мной разверзлась бездна, когда я вышел на сцену церковного клуба в Ист-Энде, чтобы спеть «Эй, сынок!» подросткам с дурными наклонностями, которых Бифи Бингем пытался совлечь с пути порока.

Полина схватила меня за руку и пыталась довести что-то до моего сознания.

— Берти, ну Берти же… — тормошила она меня.

Но я в этот миг заметил над кустами голову Чаффи и понял: настала пора действовать, сейчас или никогда. Не медля ни секунды, я схватил ее в объятия и чмокнул в правую бровь. Не самый удачный из моих поцелуев, увы, однако же все равно поцелуй в рамках толкования данного понятия, и, как таковой, должен произвести, по моим расчетам, желанный эффект.

Он, конечно, и произвел бы этот самый эффект, если бы в столь решительный миг перед нами появился Чаффи. Но появился не Чаффи. В какой же я попал просак, ведь я увидел всего лишь мелькнувшую сквозь зелень мужскую шляпу! Возле скамейки стоял папаша Стоукер собственной персоной, и я не скрою, что Бертрам слегка смутился.