Коллеги-ученые здесь, кажется, действительно получат новый подход «к изучению функционирования антропоморфных предметов и их изображений» в разных культурах и социальных средах, их типологию и сравнительный анализ, оценку их роли в «процессах социального конструирования и программирования»… в общем, много нужных инструментов для упорядочивания реальности. А вольный читатель, как всегда, выберется из книги с очередной важной для жизни мифологемой.
Во всяком случае по прочтении становится ясно: кукла — универсальный язык (существующий, как и положено настоящему, живому универсальному языку, не иначе как во множестве диалектов), которым человек во все времена рассказывает самому себе — о себе же, о собственном положении в мире, о своих задачах, возможностях, невозможностях… «В ней овеществляется, становится явной, словно выворачиваясь наизнанку, сущность нашего взгляда на мир» (я же говорю — зеркало. Только — зеркало внутреннего!). Она дает человеку внятные уроки человечности. Кукла — это такой свернутый до размеров одной фигурки эпос для самых маленьких, самых неграмотных, самых бессловесных (так и хочется добавить: и самых рациональных, уверенных, что они уже все на свете правильно поняли). Или — для рассказа о том, чего словами никогда в полной мере не передать. Только пережить — в ручных и подручных и тем не менее живых моделях жизни.
А л е н д е Б о т т о н. Опыты любви. Перевод с английского М. Базиян. М., «Эксмо»; СПб., «Домино», 2011, 288 стр.
В своем первом романе, вышедшем на языке оригинала в 1993 году, автор обнаруживает ту завидную потребность если и не впрямую сопротивляться инерциям своей культуры (этого ему как раз в данном случае совершенно не хочется), то по крайней мере смотреть на них извне, даже будучи внутри, которой могут похвастать, как правило, только очень молодые люди. И вправду: «Опыты любви» британец швейцарского происхождения Ален де Боттон, философ, писатель и журналист, издал в 24 года, а написал, само собой, и того раньше. Вообще, впоследствии культурной нишей автора, заработавшего себе репутацию «полевого» философа, философа-испытателя, стало именно — впервые опробованное им в «Опытах…» — своеобразное испытание на прочность некоторых общих мест европейской цивилизации. Именно что своеобразное: основной вопрос этого испытания не столько о том, выдержит ли очередной топос тщательный критический анализ, но скорее о том, как современный человек мог бы его обжить и с его помощью выжить. В какой мере эта лодка, так сказать, годится для переплывания моря житейского. Отечественный читатель уже имел возможность составить себе представление об испытательных плаваниях де Боттона по его книгам «Утешение философией», «Динамика романтизма» и «Радости и печали работы», изданных в русском переводе соответственно в 2004 (первые две) и в 2010 годах.
Первая книга «полевого философа» — художественное исследование того, как чувствует себя современный западный человек внутри мифологемы любви, — одной из, пожалуй, последних действительно влиятельных Больших Мифологем (не самой ли последней?), которые остались в нашей культуре после нескольковековых усилий расколдовывания мира.
При ближайшем рассмотрении оказывается: «Опыты любви» — как раз пособие по обратному его, мира, заколдовыванию, хотя бы и на одном отдельно взятом участке. «Наша тоска по всеобщей определенности, — признается де Боттон с первых же строк, — никогда не бывает столь острой, как в те моменты, когда речь заходит о романтических отношениях». Надо, чтобы что-то — лучше всего обладающее достаточно надежным ценностным ореолом — тянуло, вело. По сути — это о потребности человека в мифе (в изначальном смысле: как в истории с устойчивым сюжетом), в диктуемых им картине мира и порядке действий. И о том, как человек этой потребности поддается, даже когда прекрасно отдает себе в этом отчет.
Мыслитель де Боттон, надо признать, не ахти какой глубокий и неожиданный и аналитик не бог весть какой въедливый. Зато он — внимательный и, похоже, довольно честный наблюдатель, и этого вполне достаточно.
Рассказывая о проживании собственного опыта влюбленности, автор демонстрирует нам, как миф, отшлифованный множеством поколений, шаг за шагом овладевает человеком — с полного согласия овладеваемого — и как затем, опять же с полного его согласия, выпускает его на некоторое время — на волю. Как во вполне, казалось бы, непосредственных душевных движениях ничем не примечательного европейца (герой де Боттона — думается, умышленно — именно таков) срабатывают, формируя его внешнее и внутреннее поведение, свернутые, вдыхаемые им вместе с воздухом огромные пласты культурной истории: от богов древности до популярных теорий современности.
Читать дальше
