Третье (первые два стали библиографической редкостью) издание монографии, которую можно было бы назвать «альтернативным литературоведением» (по аналогии с «альтернативной историей», опирающейся на формулу «что было бы, если…»). Автор, впрочем, уверяет в предисловии, что было еще и самое-самое первое, (М., ИНИОН, 1986, с грифом «ДСП»), но автору, как мы увидим позже, особо доверять не рекомендуется. Дело в том, что в своем труде он предлагает нам вариант советской литературы, в которой роль основного идеологического мейнстрима играла бы фантастика (на деле именно фантастика как направление больше всего претерпела от властной цензуры). Этот вариант «альтернативной литературы», по версии автора устраивавший вождей молодого государства гораздо больше, чем «опасный» реализм, — слишком правдивое зеркало — и объявляется «самой партийной из всех литератур», с соответствующими малоприятными идеологами-конъюнктурщиками, мучениками, заседаниями, интригами, плагиаторами, новаторами, диссидентами (альманах «Лунариум» вместо альманаха «Метрополь») и т. п. (социалистический реализм, сугубо советское изобретение, оказался, по Кацу, все же недостаточно фантастичен). Одновременно Луна объявляется высокой целью победившего социализма, и зэки в сталинских лагерях строят космодромы и полигоны для испытания «лунных двигателей».
Впервые опубликованная ровно 20 лет назад, эта книга, с ее великолепной имитацией стиля модного тогда «популярного литературоведения», ввела в заблуждение не одного доверчивого читателя. Сейчас, однако, всем известно, что под несколько оксюморонными именем-отчеством-фамилией скрывается саратовский писатель и литературный критик Роман Арбитман, большой придумщик и возмутитель спокойствия. Ему, в частности, принадлежит «фэйковое», в ЖЗЛ-овском стиле жизнеописание второго Президента РФ (зовут президента, понятно, Роман Арбитман), а также «Взгляд на современную русскую литературу» — сборник литературно-критических рецензий, написанных исключительно на основании заголовков современных романов, — не читать же их, в самом деле!
Самое тут, пожалуй, интересное — совершенная убедительность шизофренической картины, созданной автором; если предположить (в силу какой-либо фантастической причины, скажем, падения метеорита с последующим уничтожением архивов, или просто в силу удаленности от информационных ресурсов), что у читателя ничего, кроме этой книжки да обрывочных реальных материалов из истории литературы (или просто истории) СССР ХХ века не окажется, подделку вполне можно счесть за подлинник; тут важен собственно стиль изложения, дискурс и некоторая добавка реальных фамилий и фактов, что как бы подкрепляет подделку, легитимизирует ее. Так, видимо (следите за руками!), и создается огромное количество вброшенных манипуляторами в массовое сознание информационных конструктов.
Минус — наряду с реальными, но приписанными несуществующим книгам иллюстрациями и обложками, фотографиями Уэллса, Д. Гранина и т. п. имеют место оснащенные фотографиями американских киноактеров биографии вымышленных писателей. Мне кажется, тут скорее подошли бы состаренные, «состиленные» фотографии своего же брата фантаста, нынешних звезд фэндома. Хотя чтобы согласиться на такую игру, надо обладать известной долей пофигизма и чувством юмора, а фантасты, во всяком случае некоторые, — люди обидчивые…
Альфред Дёблин. Горы моря и гиганты. Роман. Перевод с немецкого Татьяны Баскаковой. СПб., «Издательство Ивана Лимбаха», 2011, 792 стр.
Роман, первый русский перевод которого полностью уничтожен в 1937 году. Единственное упоминание, согласно предуведомлению Т. Баскаковой, можно найти в статье П. Винокурова «О некоторых методах вражеской работы в печати» (1937) — «Иногда враждебные теории и теорийки протаскиваются в печать под прикрытием романтики и „научной” фантастики…» (Р. Арбитман — см. выше — имитирует и пародирует именно этот стиль). Судьба первого переводчика и даже имя его — неизвестны, и именно ему посвятила свой труд Т. Баскакова. Вторая попытка оказалась более счастливой — шорт-лист премии «Мастер» 2012 в номинации «Прозаический перевод».
Не удивительно — труд адовый. Отсутствие запятой в заглавии романа вовсе не ошибка, да и в самом 800-страничном тексте встречаются уж вовсе крышесносные конструкции («То был отголосок крика звериных и человеческих орд, бежавших от огненной стены, которая надвигалась с Урала: тысячи людей с Азовского и Мертвого морей, стиснутых в единую толпу; тех казаков киргизов славян, крестьян и женщин, которые смотрели на иссиня-черную поверхность моря — пока мигрирующие полчища мелких тварей вырывали землю у них из-под ног, а за их спиной, треща-пламенея, катилась, придвигаясь все ближе, огненная стена»). Уже по одной этой фразе понятно, что размах поистине планетарный, — цивилизации воздвигаются и рушатся, сменяя друг друга, войны выжигают целые континенты, технический прогресс приводит к вырождению и бунтам, амбициозный замысел превратить Гренландию в цветущий сад — к рождению чудовищных полиморфных гигантов, пожирающих страны и континенты, мертвецы встают из могил, а люди превращаются в упырей и сросшихся чудовищ… Все это перемежается историями отдельных людей — безумцев, революционеров, одержимых правителей, маньяков, святых и страдальцев… Немецкий экспрессионист, социалист и визионер Дёблин, выпустивший этот роман в 1924 году, специально ради него изучал биологию, минералогию, петрографию, географию, картографию — а заодно и разрабатывал новую даже для самого себя стилистику («старые стихотворные формы кажутся мне неприемлемыми. Нужно отказаться от всякого принуждения, самому ничего не хотеть, и допускать все») и подход («Потом еще — женщины. <���…> Они просто не казались мне заслуживающими внимания <���…> женщины стерилизуют эпическое повествование. <���…> Им нужно выбить ядовитые зубы: для начала расколошматить все, что есть в них сладенького, мелочно-склочного, пикантного. Тогда останется настоящая женщина. Уже не „оригинальная штучка” <���…> а простое элементарное животное, еще одна порода человека — человек-женщина. Задумайтесь, женщина занимается и другими вещами помимо того, что она, как выродившиеся женщины „любит” <���…> она, как и любой мужчина, ест, пьет, болеет, бывает злой или одомашненной». Действительно — самые яркие, активные и противоречивые персонажи романа (романа ли?) Дёблина — женщины — великие развратницы, великие прагматички, святые и мученицы…
Читать дальше
