Виктор Пономарев - Записки рецидивиста

— Да лучше в зоне быть, чем в трупах ковыряться.

— Я мертвяков с детства боюсь.

А я молниеносно сообразил: «Это как раз то, что поможет мне уйти от нового срока и тормознуться в сангородке. Да не только мне, у меня-то „катушка на размотке“, считай, около трех лет осталось. Больше Николаю подходит, он только начал мотать „три петра“. А там и я возле него, может, пристроюсь помощником».

Вслух я сказал:

— А что тут такого? Живых надо бояться, а не мертвых. Извините, а как вас звать? — обратился я к блондинке.

— Юлия Сергеевна.

— Юлия Сергеевна, можно вас на минутку, — сказал я, взял ее под локоть и повел в коридор.

В коридоре я сказал:

— Записывайте фамилию.

Она вытащила блокнот, ручку.

— С вами будет работать Коля Ульянов, мой товарищ. У него сроку пятнадцать лет, и он только начал. А у меня пара лет с небольшим осталось. Я начну, он пока поучится, а потом заменит меня. Будем вдвоем работать и лечиться заодно.

— А кто у вас лечащий врач?

— Алевтина Николаевна.

— О, это моя хорошая подруга, мы вместе учились в медицинском. Я с ней поговорю. Думаю, она будет не против.

Юлия Сергеевна записала мою и Колину фамилии, сказала:

— А сейчас пойдемте со мной, я ознакомлю вас с работой.

Мы спустились вниз, пошли между третьим и терапевтическим отделениями, подошли к небольшому кирпичному зданию с бетонными ступеньками, это и был морг. Около него была клумба с цветами. Здесь росли розы, георгины, гладиолусы, и было очень красиво. Я даже притормозил немного, залюбовался.

— Что, нравится? — спросила Колдунья.

— Очень. Давно таких красивых цветов не видел.

Зашли в морг, вдоль коридора стояли банки, колбы, склянки, в них плавали кусочки человеческих органов. Прошли в большую комнату, посередине стоял длинный стол, обитый желтой клеенкой. Тут же лежал и шланг, на стене висели фартук и перчатки. Мне без объяснения стало ясно, что к чему. Другая дверь из этой комнаты вела в кабинет Юлии Сергеевны. Мы зашли в него. Интерьер кабинета состоял из стола с микроскопом на нем, диваном с белым покрывалом, нескольких стульев. Диван стоял возле стены, а в противоположном углу была высокая деревянная перегородка, за которой от стены шла труба с душем.

— Здесь я и работаю, ставлю точные диагнозы болезней и смертей, — сказала врач.

— Юлия Сергеевна, вы замужем? — почему-то спросил я.

— А почему это вас так заинтересовало?

— Да я просто так спросил.

— Была замужем, да муж сбежал от меня, когда узнал, где я работаю. Ночью поднялся тихо и ушел, больше я его не видела. А у вас есть кто, семья?

— У меня вообще никого нет. Сам я из детдома, сел в четырнадцать, так и сижу всю жизнь. А кончится срок, на север повезут, у меня еще пять лет ссылки.

Мы вышли на улицу.

— Вот вам ключи от морга, у меня есть свои. Завтра и начнем работать. Как вы считаете?

— Конечно, — ответил я. — Сегодня я поговорю с товарищем. Думаю, согласится. Это его единственный шанс скостить срок.

Я вернулся в отделение, вошел в палату. Коля лежал на кровати и читал, я сел на кровать и рассказал ему обо всем, что я сделал. Коля смотрел на меня расширенными глазами, выпалил:

— Ты что, в своем уме?

— А ты что, боишься? — спросил я.

— Да не боюсь я ничего, просто неприятно.

— Ничего, привыкнешь. Пока начну я, хотя тоже никогда этого не делал. Мне, Коля, честно говоря, легче десять живых зарезать, чем один труп ковырять. А тебе это единственный шанс уйти от нового срока. Добавить сроку тебе не добавят, у тебя и так под завязку. А вот лет пять тюремного режима с твоего же срока тебе «отломят». И будешь ты в подвале в каменном мешке на фунте хлеба сидеть и песню петь: «Солнце всходит и заходит, а в моей тюрьме темно». Это все я прошел, врагу не пожелаю. А здесь свежий воздух, цветы кругом, лежи среди роз и загорай. И сто процентов, что по половине срока идешь на свободу. Ну где еще подвалит такая лафа? Я сам-то че пошел? Чтобы уйти от нового срока, а ссылка для меня, считай, свобода.

— Ладно, Дим Димыч, уговорил. Согласен, — сказал Николай.

На другой день после обхода врачей мы пошли в морг. Я открыл замок, вошли вовнутрь.

Вскоре из туберкулезного отделения санитары принесли жмурика, спросили:

— Куда его?

— Кладите на стол. Еще есть? — спросил я.

— Пока нету, но есть на подходе. У нас их там много лежит, но пока держатся. Это по весне и осени за ночь улетают по пять-шесть человек, таскать не успеваем.

Санитары ушли, пришла Юлия Сергеевна, поздоровалась с нами, сказала: