Андрей Дитцель - Кентавр vs. Сатир

Тогда я стал внимательнее приглядываться к продолговатым белым зернам, составляющим примерно четверть объема каши. У некоторых из них, насколько я мог разглядеть, были головки и маленькие глазки.

Это же открытие, судя по всему, сделала и наша гостья.

— Черви, опарыши! — прошептала она, схватилась за горло и рванула в туалет, откуда тут же раздались звуки толчкообразного выбрасывания желудочного содержимого через рот в унитаз.

Потом она спешно собралась и эвакуировалась.

Маше всегда нравились сильные женщины. Эта девушка, несмотря на вишневую трубку, оказалась недотрогой и сразу её разочаровала. Если бы за приготовление пищи взялся я сам, то сухофрукты наверняка оказались бы отбракованы. Экспресс-теста на мужество и выдержку не произошло бы, разочарование наступило позже — и далось бы болезненнее.

Так что Маша должна меня благодарить за то, что я отказался готовить, а не копить недовольство.

Никогда не готовьте романтические ужины женщинам. Только мужчинам.

Верность этого императива подтвердилась и позже, когда Маша оказалась по немецкой линии в Европе. Первое время Маша жила у друзей, в том числе у меня. Это пришлось как раз на сложную фазу отношений с Олегом. Зная, что в приготовленной Машей пище могут оказаться червяки, а на помытых чашках не исчезает, а даже усиливается чайно-кофейный налёт, я избавил её от кухонных обязанностей.

Из России приехала и новая любовь Маши, женщина-альпинистка. Они решили пожениться — «как наши мальчики».

Я стал готовить на троих, а иногда, когда заходил Олег, и на четверых. Это вовсе не жалоба — я очень люблю готовить. Только посуду мою неохотно.

Маша выправляла бумаги и искала работу. Из-за того, что у альпинистки было много времени, — ведь на кухню я её тоже не пускал, а немецкая среда была ей довольно-таки до лампочки, — она стала вести блог и общаться по переписке с какими-то другими женщинами.

До свадьбы девушек оставалось всего несколько дней, когда альпинистка сказала, что в Германии нет настоящих просторов, гор и духовности, а в России её ждёт более понимающая женщина.

Маша была безутешна. Правда, не очень долго. «Это у вас, геев, неизличимый промискуитет. А нам, девушкам, лишь найти подходящую спутницу — и прожить с ней до глубокой старости».

«Ага, и умереть в один день», — подумалось мне, когда я через неделю увидел новоиспечённую избранницу Маши, представительницу готического молодежного течения, близкую — исключать этого было нельзя — кругам некрофилов.

Но поживём — увидим. Девушки поженились и уже пару лет вместе. Маша нашла в Германии клиентов, которые хорошо платят за диагностику кармы и открытие энергетических каналов. Готовить дома ей теперь не приходится, конфликтный потенциал стабильно низок.

Кстати, обратите внимание, источник всех разладов и недоразумений в семейной жизни — кухня и кухонные яды. Обязательно создавайте рядом с плитой хороший фэншуй, воскуряйте благовония, развешивайте бодрые картинки — лишь тогда в доме будет много-много счастья (и ебли). Андреас Дитцель рекомендует.

Единственный сотрудник нашего маленького и гордого медиаагентства со свободным графиком по четвергам — это я. Дело в том, что четыре года назад в тесном подвальчике воспетой Сартром Альтоны на Барнерштрассе стали по средам устраивать полисексуальные вечеринки. Клуб «Кир» был не только единственной точкой, где что-то достойное происходило среди рабочей недели, но и вообще местом не от мира сего. Там собирались студенты, турки, лесбиянки, рокеры, гламурные кисы, скандинавские атлеты и тайские мальчики.

Отдаленное представление о «Кире» можно составить по берлинскому «Швуцу», но в том слишком просторно и неуютно, громко. И нет той харизмы Альтоны, которая пропитывала голые стены и потёртые диванчики, — это сейчас стены задекорированы, танцпол подсвечивается тысячей прожекторов на оси, а бар сияет свежим алюминием… Хотя нужно сказать, что клуб стал обычнее, но не потерял главного. А именно чёрных близнецов-барменов — самую идеальную пару гомосексуальной истории человечества: говорят, они с рождения хранят верность друг другу, — и сумасшедшую буфетчицу Нину. Я никогда не спрашивал её о возрасте, хотя она вряд ли станет скрывать. Возможно, двадцать, а возможно, и все шестьдесят. Она носит тельняшки поверх вечерних платьев. Она забирается на барную стойку и танцует — и как! Благо, ночью здесь можно изучать историю музыки и танца — от фокстрота до «Нирваны», «Violent Femmes», Бритни Спирс, панка и попсы. В любом другом месте такая эклектика казалась бы вызывающей, но в «Кире» — вполне органична. Конечно, я пристрастен. Потому что это моя первая и пылкая любовь. После каждой встречи с которой весь четверг уходил на то, чтобы отоспаться. С этим смирились коллеги, и даже несговорчивый шеф внёс соответствующий пункт в мой контракт.