Андрей Дитцель - Кентавр vs. Сатир

— Ich habe dich lieb, — подскакивает Ник, снова садится за столик и стучит рукой по столу так, что нам вопросительно кивает официантка. — Именно этого нам не хватает в жизни и искусстве. Leidenschaft… Leidenschaft .

В прошлом году накануне праздников меня, видимо, в последний раз по-настоящему хтонически занесло — когда у меня появился и вскоре со скандалом исчез бразильский сирота. Да, 2005-й был годом трехсот спартанцев, но в 2006-м я неизменно стремился к руслу и очагу. Возможно, движение души по этому вектору — не более чем заблуждение: память о моей идеальной семье мифологизировалась (и, кстати, поначалу ещё острее захотелось всё вернуть). Сначала я принял за любовь влюблённость в меня, — наверное, со многими такое происходит, — восторг обретения и доверие, а по прошествии времени — понимание, что нет горчичного зерна, одна горечь. И неминуемое озлобление влюблённого. Через пару месяцев я повторил этот паттерн наоборот, сам втюрившись и излив на своего избранника тонны нежности. От которых он сбежал, что снова было горько. Правда, я учёл прежний опыт, свой и своих жертв. Мы хорошо дружим, держимся за руки и делимся друг с другом всем, чем могут делиться между собой настоящие мужчины. В третий раз я принял за любовь свои собственные заботу и нежность, которые кому-то обязательно хотелось подарить. Кажется, сейчас у меня четвёртый. «Кажется» — потому что я переживаю и впадаю в сентиментальность, но не вижу места подвигу. Сейчас я не сорвусь из отпуска/командировки/гастролей, чтобы почивать лишнюю ночь в объятьях голубицы. Я много огрызаюсь, потому что моё превосходство постоянно ставится под сомнение. Вчера я сказал о ком-то из общих знакомых, что нет у этого человека никакого мира и мировоззрения, а есть только тёмная загаженная комнатка. «Как ты можешь так отзываться о людях?! Посмотри на себя, это у тебя-то есть собственный мир?» («Мир» или «Вэльт», как мы знаем, слово многогранное — «мир кафеля», «детский мир» и т. д. Распространённость этого оборота связана с глобализацией.) Именно эти перебранки и создают пока напряжение между клеммами. Наверное, это тоже секс, а не любовь. Если и я нахожусь в тёмной комнатке, то утешаю себя, что всё подстроено и всё будет хорошо:

Wie ist die Welt so stille / Und in der Dämmerung Hülle

So traulich und so hold / Gleich einer stillen Kammer

Wo ihr des Tages Jammer /Verschlafen und vergessen sollt.

«Кто бы ни сосал член: длинноволосая блондинка, расплывшаяся мамаша или даже симпатичный молодой парень, одно точно — незабываемый оргазм гарантирован!»

По родному и знакомому каждой трещиной сибирскому городу нужно гулять рано утром, пока совсем не рассвело, выбравшись из постели какого-нибудь теплого мальчика, — ему рано на работу, а из-за смещения часовых зон, перелетов, пьянства, эмоциональных кризов внутренние часы всё равно не работают. Город становится более пестрым. Не то чтобы чище или дороже — просто пестреет, это особенно замечаешь, наведываясь сюда раз в год на пару дней. Фасады шестидесятых или семидесятых заклеены пластиковыми фантиками рекламы и вывесок. Всё, что рекламируется, — обязательно «элитное» или «мир» чего-то там: кафеля, цветов, мобильной связи. В магазине «Кентавр-Инвест» самый большой выбор шкафов для дома — это не шутка, а новосибирская реалия.

Азиатчины, разумеется, хватает и в Москве. В итальянском заведении средней руки недалеко от Савеловского офисный планктон при галстуках и пиджаках лузгал за столиком семечки. Кучка шелухи выглядела внушительно.

Проискав полтора часа в Левобережье Интернет-кафе, я уселся в игровом салоне, где мой слух пытают патриотической блатной чунга-чангой. У меня грандиозные планы. Надо увидеться ещё с кучей людей. Что прекрасно — это зима.

Выбегая из дома, забросил в рюкзак первую попавшуюся книжку с полки — в метро оказалось, немецкий «Алеф». Открыл на пересказанной Борхесом истории лангобарда Дроктульфта, который во время военного похода перешёл на сторону жителей Равенны — и погиб вместе с защитниками города (за что ему позднее воздвигли памятник).

Самое важное — не выпасть из этого потока. Когда, не задумываясь, выбрасываешь деньги, зная, что сможешь заработать новые. Когда прыгаешь из города в город, собираешься с мыслями за полчаса и за пять минут оформляешь билеты на самолет. Когда звонишь и говоришь: «Приезжай» — и тебе не отказывают. Или когда, наоборот, не раздумывая отказываешь во встрече близким прежде людям. Потому что другой поток уже не примет. И на бытовом уровне совершается необычное. Хочется ярких красок, прежде всего красного. Даже подушка и плед, под которым я сплю в тёплые ночи в красной комнате, красные. В офисе вдруг получается пробить перестановку и откладывавшийся месяц за месяцем ремонт. Осталось развесить последние картинки на стенах.