Стиг Клаэсон - Мы Любим Ингве Фрея

— Лучше бы прибрались на покосах, — говорит Эльна. — Там валяется с полвоза сена. Непорядок это.

— Кому мешает непорядок в наше, время! — кричит сапожник. — Я, пожалуй, сам пойду там приберусь. Мне все равно нечего делать.

— Оставь все, как есть.

— А почему бы мне не подышать свежим воздухом и не сделать что полезное? Думаешь, интересно сидеть в мастерской, уткнувшись носом в дырявый башмак? Особенно в такой, как сегодня, день?

— Оставь все, как есть, — повторяет Эльна. — Оставь работу Эриксону и Эману. Они и так не знают, куда себя деть. Ты им не поможешь, а только навредишь.

Сапожник знает, что Эльна права. Он берет еще булочку. Наливает себе еще чашку кофе.

Покончив с булкой и выпив кофе наполовину, сапожник поднимается и идет в горницу к Эльне. Он вынимает из комода бутылку и наливает несколько капель водки себе в кофе.

— Не знаю, за что бы мне взяться? — кричит он.

— Ты себе что-нибудь придумаешь, — говорит Эль-на. — Только бы был здоров.

— А чего мне болеть! Ты во всем видишь одну беду!

— Эриксон плохо выглядит, — опять повторяет Эльна.

— Он такой же, как всегда!

— Он беспокоится.

— Может, он беспокоится за Хильду? — спрашивает сапожник.

Хильда — сестра Эриксона. Она живет в доме для престарелых. У нее было кровоизлияние в мозг, и она парализована. Хильда — чуть младше Эриксона. Параличом ее разбило семь лет назад.

— Скорее он беспокоится, как бы самому не слечь, — говорит Эльна.

И сразу же умолкает. Все они на Выселках боятся одного и того же. Того, о чем не принято говорить.

— Он зря беспокоится! — кричит сапожник. — У него нет долгов! А картошки и дров ему хватит!.. Это у него голова кружится! От слишком высокого давления! Он износился, выдохся, наш Эриксон! И Эман тоже износился!.. Мы все здесь износились!..

— Или, может, не износились? — задает себе вопрос сапожник. И тут же отвечает: — Может, и не износились!.. Нам не дали износиться! Для нас это слишком большая роскошь!

— В роскоши мы не живем, — вторит ему Эльна. — Мы живем хорошо, но до роскоши не дожили.

— Многим приходится хуже!

— Бог свидетель, многим. По телевизору показывают, как люди плохо живут. Особенно в других странах.

— Новости посмотреть — все равно, что послушать отца, когда он рассказывал про голод! Хорошо еще, что все это от нас далеко!

— Мы живем хорошо.

— Ты не понимаешь, Эльна, — громче прежнего кричит сапожник, — не понимаешь, каково это мне, когда нечем заняться! Мастерская-то закрыта!

— Ты этого тоже не понимаешь, — спокойно говорит ему сестра. — Еще не понимаешь. И зря беспокоишься. У тебя тоже нет долгов.

Сапожник смотрит в окно: Эриксон и Эман уже вышли на покос и убирают граблями оставленное молодым хозяином сено.

— Не пригласить ли стариков позавтракать? — кричит он. — Я вижу, они там уже работают!

— Разве роса уже сошла?

— Еще нет. Но скоро сойдет. Они подбирают сено, что наши работнички порастеряли на дороге!

— Как не совестно оставлять после себя такую работу?

— Для них что сено, что солома! — кричит сапожник. — Они берут только то, что само идет в руки! К чему хорошая работа, если без нее можно обойтись! Хорошо работать — невыгодно! Он весь в долгу, молодой хозяин! И все из-за машин, которые должен держать!

— Но с хозяйством он справляется.

— Мы знаем, что справляется! А вот как они, в городе? Знают ли?

Сапожник снова смотрит в окно.

— Эриксон не выглядит плохо! — кричит он.

— Да, когда работает. Я тоже не говорю, что он болен. Просто выглядит он нездорово. Но, когда он работает, ничего такого не видно.

— Да и вообще ничего не видно! У него мельтешит в глазах, когда он смотрит телевизор и еще когда он нервничает. Но это у нас у всех одинаково. А больше он ни на что не жалуется, кроме как на вставные зубы. У него от них десны болят!

— Он к ним не привык, — говорит Эльна. — И, наверное, не привыкнет. Вчера он целый день их носил из-за того, что понаехало много народу… Чего их потянуло к дому старого Ингве?

— Черт знает, из-за чего! У них же у всех отпуска! Они думают, что здесь на Выселках есть памятник старины. Народ сейчас интересуется памятниками старины. Всем старым. Но только очень старым. Мы для них недостаточно старые.

— Недостаточные для чего?

— Недостаточно старые для того, чтобы вызывать у них интерес. А вот памятники старины у них интерес вызывают. Я потому и поставил на шоссе указатель.

— Что он показывает?

— Дорогу к нам! Чтобы люди знали, где мы живем! Сейчас все разъезжают! Но указатель еще не готов! В него надо вписать расстояние!