Наталия Терентьева - Училка

Я сидела и ничего не понимала. Как это могут учителя стараться, чтобы в классе было больше отличников, чем есть сейчас? У них же не по физкультуре четверки, у этих детей, которые не дотягивают до отличников!

— Это особенно касается Елены Витальевны, преподавателя математики, — продолжала завуч. — У вас что ни контрольная, я посмотрела сводки, — четверки да тройки. Где Елена Витальевна?

Молодая тоненькая учительница математики привстала.

— Елена Витальевна, объясните, пожалуйста, почему у вас дети так плохо пишут контрольные?

— Не тянут, — спокойно ответила Елена Витальевна. — Набрали в гимназический класс всех, кто не поступил в гимназии. Дети слабые, учились по слабым курсам в младшей школе. Комбинаторики не знают, с устным счетом едва знакомы, путают деление и умножение…

— Сейчас в предметную специфику не нужно углубляться! — прервала ее завуч. — Все-таки постарайтесь, чтобы результаты были адекватные!

— Так они как раз адекватные! — удивилась учительница математики. — Кто знает на четверку, тот четверку и получает. Кто на тройку — тот получает тройку. На два — так двойку.

— Так что, Елена Витальевна, у вас никто математику на пятерку не знает? — ухмыльнулась завуч.

— Нет, конечно, — так же спокойно ответила математичка, как будто не слыша ехидства в голосе завуча. — Как только кто-то будет знать и решать на «отлично», он получит пятерку в четверти.

— Очень категорично! — покачала головой завуч. — Надо развернуться лицом к детям, возьмите себе на заметку. Меньше думайте о себе.

Я смотрела на других учителей. Вот эта дорабатывает до пенсии, она точно связываться не будет. А эта — уже пенсионерка, ей просто нельзя выступать против. Отправят на одиннадцать тысяч рублей домой. А остальные? Молодые и относительно молодые, на вид решительные, энергичные? Или они такие зависимые? Место учителя английского, говорят, на драку-собаку, они получают больше остальных. Или же просто это такая игра — все молча согласны с ее условиями или не согласны. Но молчат. Я не верю, что всем все равно. А может, директор и завуч говорят — а караван идет вперед, как идет? И это все пустой звук? Говорят, потому что обязаны говорить? Да нет, мне кажется, они пытаются настоять на своем любыми путями.

— Так что, уважаемые коллеги, стремимся к повышению показателей. Вот у нас есть один класс, там пять отличников. И только два ученика, которые не успевают. Для нашей школы «не успевают», — завуч улыбнулась, — это значит, имеют в четверти тройки! Этот класс — седьмой «А», гимназический класс.

Я знаю и этот класс, там учатся Катя Бельская и Слава, перекатывающийся своим большим торсом по парте. А также Будковский с магической формулой «Чё?» и его приятель Вова Пищалин. Да, теперь в этом классе отличников точно будет меньше. Завуч пока не в курсе, что сегодняшнее сочинение они написали в основном на двойки. Я успела проверить на седьмом уроке, пока ждала педсовет. Даже не пришлось никому ничего снижать по «штрафным баллам». Я не могла себе представить, чтобы дети до такой степени ничего не понимали в прочитанном, не умели анализировать, не находили обычных слов для выражения одной-двух мыслей, не имели этих мыслей вообще. Я подумала и подняла руку.

— Да, Анна Леонидовна? — напряженно спросила меня завуч. — Вы хотите что-то спросить?

Я мельком увидела, что несколько учителей посмотрели на меня, когда я вставала, не то чтобы сочувственно, но… скажем — доброжелательно. Историк Евгений Борисович, например, которому Роза в первый день советовала ко мне не приставать. И другие. Может быть, они тоже хотели бы это сказать? Или говорили когда-то, а потом — замолчали?

— Я должна предупредить, что в этом классе вряд ли будет пять отличников. По русскому и особенно литературе там только одна девочка, от силы две, знают на пятерку. Остальные списывают, не знают ничего, не могут выразить своих мыслей, не читали Чехова…

— Анна Леонидовна! — прервала меня завуч. — Мы с вами отдельно побеседуем, хорошо? Вы у нас человек новый, многого не понимаете…

— А что я не понимаю? — пожала я плечами. — Я вижу, что дети не читают программных произведений. Скачивают рефераты с Интернета, играют в телефоне на уроках, общаются с товарищами он-лайн все сорок пять минут, а пишут при этом с грубейшими, невозможными ошибками. Я не поставлю пятерок за такие знания. И четверок не поставлю.

— А вот вы и научите их и читать классику, и писать без ошибок! — натужно засмеялась завуч. — Вы же не хотите, Анна Леонидовна, да, да, я скажу при всех, вы же не хотите, чтобы труд всех остальных учителей пропал даром из-за вашего упрямства? Чтобы школа скатилась в рейтингах на последнее место, из-за того, что вы, видишь ли, не хотите поставить пятерки… — она осеклась, прокашлялась. Посмотрела на директора.