Виктор Корнев - Четыре реки жизни

Особенно хорош залив поздней весной, когда он очистится от синего ноздреватого льда и прибавится свежей талой воды с различных ручейков и болот. Вода быстро светлеет и уже к майским праздникам можно ехать на рыбалку и ловить мелочь на заливе. Только, что проклюнулись горьковатые, сморщенные, как лица новорожденных, нежные листочки на многочисленных в этих местах кустах черемухи. А рыба, зашедшая в этот мелководный залив, с быстро прогреваемой водой, начинает искать места для нереста. Вместе с рыбой приплывают на лодках и хапуги-браконьеры, с сетями и другими изощренными орудиями лова.

Хотя сюда, изредка по весне и наведывается рыбоохрана. Мобильные телефоны теперь у многих, вот, видимо кто-то и стучит.

Мое же место в небольшом заливчике, который отделен от основного залива, узкой, мелкой, кривой протокой и весь закрыт высокими кустами и деревьями. Вода там прогревается быстрее всего, волнения нет и слышно, как на границе с соседним болотом идут веселые игры карасей, голавликов и плотвы. Можно часами стоять на крутом, заросшем бережку, прислонившись полулежа к стволу большой черемухи, что свесила ветки в воду. Интересно наблюдать в лучах солнца за перемещением и суетой рыбешек. Крупной рыбы в заливе не встретишь, щука на полкилограмма по местной классификации уже крупный экземпляр. В донских краях было стыдно такую брать, обычно возвращали в воду, пусть растет. А на поплавочную обычный улов, пара карасей или подлещиков, пяток плотвичек да десяток уклеек и голавчиков, считается нормальным, хотя все про все тянет на максимум на один килограмм. Зато, если не клюет, или похолодало и подул северный ветер или дождь припустился, на велосипед и через полчаса неспешной езды ты уже дома.

В конце мая, клев обычно начинается и в большом заливе и там у меня есть несколько укромных мест. Вода с поверхности уже потеплела, но трава и ряска еще не разрослись, еще только у самого берега и наступает раздолье для голавлей и плотвы. Удивительная рыба голавль, полвека ловлю эту хитрую красивую рыбу и все удивляюсь ее повадкам и нравам. Как-то стою на крутом берегу, спрятавшись в листьях наклоненного дерева. Вдали ходят голавли стайками, я им подкидываю небольшой кусочек хлеба и к нему устремляется вся стайка. Вот самый смелый делает стремительный бросок, но не хватает корку, а ударом хвоста закручивает воронку и по тому, как крутится и уходит вниз корка, мгновенно определяет, что с ней делать. Толи есть, толи сказать всем своим видом, притаившемуся рыбаку: «Сам дурак». А один раз смышленый голавль вообще учудил, увидев меня. Подплыл поближе и начал нападать на подводный лист, откусывая по куску. Дескать, заходи рыбак в воду, я с тобой сделаю тоже самое.

Небольшая, трехсотграммовая рыбешка, грозит семидесятикилограммовому исполину на берегу. Вот это смелость. После такого действа я голавлей зауважал еще больше. Парадокс, но и они, глазастые и сообразительные тоже попадаются на крючок. Видимо от охотничьего азарта перевозбуждаются и теряют бдительность. Они бросаются на наживку, как на пришлого врага, который «ведет себя неправильно на их территории». Щуки теряют самообладание еще быстрее. Они самые главные в реке, на вершине пищевой пирамиды, поэтому ход железяки-блесны вызывает у них еще более сильный азарт и потерю бдительности. Но я не разу не видел, чтобы даже щука щелкала зубами на человека.

Приучив рыбу кусочками, бросаешь туда и свою насадку на крючке. Как всегда в стае находится самый смелый, азартный, голодный и психически неуравновешенный голавль, удар, потяжка и здесь не прозевать бы с подсечкой – половина схвативших рыб обычно сходит. Но вторая половина остается на крючке. Голавль слабеет быстро и вот он уже бьется в моем мешке, в прохладном тенечке.

Уже в конце июня залив мелеет, зарастает травой на двадцать- тридцать метров от берега так, что не забросишь поплавок до чистой воды и приходиться ждать осени, когда трава наконец-то осядет на дно и снова появятся окна чистой воды. Потом здесь снова появляются голавли и уклейка, порезвиться напоследок в еще теплой воде. Но этот период недолог, пара недель и зачастили холодные дожди конца осени. А потом и снег начинает морозить воду и рыбаков, сидящих на берегах. Рыба уходит на дно, а рыбаки сидят дома до ледостава. Только и остается им, как глядеть в окно да вспоминать былое, пока озера и реки не затянуться прочным льдом.

Но пока лето в полном разгаре, ночи короткие, вода теплая, рыба уходит в глубокие прохладные места, особенно там, где бьют подводные родники со дна. Перемещаюсь я и туда, где Сестра впадает в реку Дубну. В хорошие, не очень сухие годы, там можно полакомиться дикой клубникой, а в богатые годы даже собрать на запашистое целебное варенье.