Патрик Модиано - Горизонт

Впервые он переступил порог квартиры профессора Ферна вечером и уж точно в пятницу — только в этот день недели профессор с женой задерживались в гостях до полуночи, поэтому Маргарет допоздна оставалась с детьми. Обычно после полудня она отводила девочку в коллеж Севинье, а мальчика — в лицей Монтеня. Ужинала вместе с ними. А после ужина освобождалась и уходила, так что Босманс ждал ее на улице Обсерватории.

Но в тот вечер, когда он стоял, опершись об ограду сквера, она подошла к нему и предупредила, что не может оставить детей одних. Чета Ферн ужинает у коллеги и вернется не скоро. Она предложила ему подняться вместе с ней и подождать у них в квартире, но он не решался. Не кажется ли ей, что его присутствие помешает детям и неприятно поразит вернувшихся родителей? Ему неловко в обществе таких людей, он робеет при одной мысли о том, кто они: сам профессор Жорж Ферн — преподаватель конституционного права в высшем привилегированном учебном заведении, а его супруга, мэтр Сюзанна Ферн, — адвокат в парижском суде; так было написано на их почтовой бумаге, Маргарет сама ему показывала.

В конце концов он вошел вслед за ней в их квартиру с немалой опаской. С чего вдруг ему показалось, будто он прокрался сюда как вор? С первого взгляда, еще в прихожей, его поразил строгий аскетизм обстановки. Стены обшиты темными деревянными панелями. В гостиной почти нет мебели; за окнами видны деревья сквера на улице Обсерватории. Впрочем, действительно ли это гостиная? Два небольших письменных стола поставлены возле окон — Маргарет объяснила, что профессор с женой часто трудятся здесь бок о бок, каждый за своим столом.

Дети в клетчатых домашних халатах чинно сидели в гостиной на черном кожаном канапе. Они читали, и Маргарет с Босмансом, входя, увидели их склоненные лица с одинаковым выражением прилежной сосредоточенности. Дети сейчас же встали и с церемонной вежливостью пожали Босмансу руку. Казалось, их ничуть не удивило его появление.

Мальчик штудировал учебник математики. Босманса удивило, что он делал пометки на полях. Девочка держала книгу в желтой обложке классической серии «Гарнье», с головой ушла в чтение «Мыслей» Паскаля. Босманс спросил, сколько им лет. Ему одиннадцать, ей двенадцать. Он выразил восхищение их серьезностью и столь ранним интеллектуальным развитием. Но его похвала не польстила им, словно в подобных детских занятиях не было ничего необычного. Мальчик смущенно поежился и вновь углубился в изучение математики, а девочка робко улыбнулась в ответ.

Между окнами в гостиной висела фотография в рамке: профессор Ферн и его жена, совсем юные, смеющиеся, но вид у обоих все равно важный, и одеты они в адвокатские мантии. В те редкие вечера, что Босманс оказывался в профессорской квартире, они с Маргарет ожидали возвращения хозяев, сидя на кожаном канапе. Тогда она отвела детей в спальню и разрешила им еще час почитать перед сном, лежа в постели. Круг теплого умиротворяющего света от лампы с красным абажуром на круглом столике, а рядом сгустился сумрак. Босманс смотрел на письменные столы возле окон и представлял, как профессор и его жена составляют здесь досье по судебным делам.

Наверное, в выходные рядом с ними на кожаном канапе сидят дети, погруженные в чтение, так проходят все субботние вечера, и ничто не нарушает тишину, соблюдаемую всеми в этой прилежной трудолюбивой семье.

Босмансу казалось, что они с Маргарет незаконно присвоили себе часть здешнего покоя и благолепия. Он встал, выглянул в окно и почувствовал, что эти деревья внизу на самом деле растут не в сквере на улице Обсерватории, а в далеком иноземном городе, куда они с Маргарет недавно переселились.

Оказавшись здесь впервые, он ощутил неподдельный страх, когда около полуночи в прихожей открылась и захлопнулась дверь, а затем послышались голоса вернувшихся супругов Ферн. Он смотрел на Маргарет во все глаза и понял, что паника передастся и ей, если он немедленно не вернет себе прежнее самообладание. Он направился к двери гостиной навстречу входящим хозяевам. И, словно с вышки прыгнув, протянул им приветственно руку; они мгновенно его успокоили, вежливо пожали ее по очереди. Он испуганно пролепетал:

— Жан Босманс.

Они были такими же несокрушимо серьезными, как их дети. И точно так же ничему не удивлялись, а появлению Босманса всего менее. Едва ли они расслышали, как его зовут. Профессор Ферн пребывал в высших сферах теоретической науки и не снисходил до пошлых мелочей повседневной жизни. Его жена, женщина с короткой стрижкой, холодными глазами, резкими движениями и отрывистой речью, тоже не уделяла им внимания. Но все, что смутило Босманса при первом знакомстве, позднее стало внушать ему уважение и доверие, — он даже решил, что эти люди смогут ему помочь.