Валерий Пудов - Приключения Трупа

Один повестку получит на подносе, а в отместку сожжёт в куче нечистот, да заревёт, что почтальон — не чин, а хам, а сам — достойный гражданин, а не в поносе убойный скот.

Другой канючит, что он — урод, глуп, как идиот, и на допросе ни в зуб ногой, болезный и бесполезный для строя. Дрожит от горячки, гундосит от гонореи и смердит от геморроя, а поверят — убогий уносит ноги от накачки быстрее зверя.

Третий кретин при ответе изобразит увёртки, нервический стон и сплин.

Четвертый — в спячке: на вид — гранит, а храпит, как конь, — летаргический сон и — не тронь.

У пятого и стыд забыт: вонь первостатейна от муската и портвейна, да и рожей — похожий на дохляка, а не на призывника. Лежит, как не жив, и на груди — записка солдатам и близким: «Не буди к войне хрящи: мне, ребята, призыв — не в жилу, не взыщи — тащи в могилу».

Просится сразу в морг, а глазом на переносицу — морг-морг — косится тайком в немом вопросе: уносят или бросят?

Дело о Трупе решали вкупе с другими такими корешами.

Взяли тело на носилки и сказали:

— Послужит и без бутылки. Видали и похуже обмылки!

— По зубам и — за вымя поднимем в строй. Там — не в постели у крали и не в могильнике: очнётся герой, как миленький.

— Похмелье для полководца — ерунда. Не беда, что опухнет. А не очнется, гад, — в наряд на кухню!

Потолковали с чувством — исполняли шустро и по закону: ночью, под утро, заслали нетленного реликта и прочих самолетом, по ротам, в зону военного конфликта.

Посадка по склону прошла гладко.

На перевале, у колеи, в палатках ждали свои.

Чтобы дохляги не удрали, тела подвергали стрижке, обмывали, одевали в робы, равняли под стяги и представляли к присяге — держали под мышки и читали по книжке.

Вызывали с ухмылкой:

— Согласны? Кивни!

Давали по затылку, и они ясно кивали: согласны.

И сразу, по приказу, включали мотор, погружали набор на самосвал и отправляли за перевал на учения пехоты: изображать рать и штурмовать уступ и высоты.

Проезжали в горы без приключения и скоро.

Но вдруг — испуг: кто-то из обмытых стрельнул и закричал, а кто-то, как убитый, упал под самосвал.

И гул встал над местом — что оркестр в сто труб.

Командир — под кузов для грузов: глядь — Труп!

Скандал!

Расстегнул мундир мертвеца, развернул портянки:

— У бойца — гладь: ни ранки.

Стрелок признал обман сразу:

— Не умирал. Был пьян. Палил себе в бок. Промазал!

Командир полка стрелка скрутил:

— Симуляге — срок на губе и — в тир, в тыл.

Отпил из фляги, поскоблил за ухом:

— Потери нам ни к чему. Останки — в строй! Уверен, такой, с духом, вот-вот сам оживет. А пока к нему — денщика и на танке — в овраг, в мой барак. Мухой! И так, чтоб ни враг, ни свой долболоб не разнюхал!

И понеслась мертвецкая служба всласть, как молодецкая дружба — в страсть.

До обеда новобранец отведал армейского братства и житейского богатства.

Прежде всего поставили его в табеле на вещевое довольствие: набили ранец не пылью, а одеждой и продовольствием. И не для проформы, а втрое от нормы!

Табаком заложили карманы.

Одарили мешком со щавелем и бинтом для раны.

Поздравили с прошлогодним днём рождения и снабдили походным снаряжением, а при нём — и ратным, без утери, в десятикратном размере.

Волочили к нему одному десятками винтовки — образчики трофеев, ящики с патронами, кадки с сельдереем и упаковки с макаронами.

Когда отгружали, на складе сказали, что всегда взирали вдаль и ради доброго не жаль ни медали, ни сдобного.

Новичок не отвечал ничего — за клочок не огорчал никого, зато от щедрости раздал что взял по бедности.

Начдиву для добра — самосвал серебра и плоскую заморскую диву без ребра.

Полковому командиру для престижа — квартиру к аэродрому поближе.

Ротному — комплект вооружения из ставки для отражения внезапного азартного нападения, а к самолетному движку — для заправки — огнемётного коньяку.

Взводному — пакет на предъявителя с разрешением на возвращение к родителям и продажу вражьего снаряжения честным местным жителям.

Остальным офицерам — личное оружие, приличное и не хуже утраченного, легко оплаченное по ценам, высоко означенным.

Квартирьерам — иностранную валюту в золотой чеканке для оплаты иностранке уюта по мерам: за постой — солдатам и за ванную — офицерам.

Прочим величинам — кто что хочет, по чину и сноровке: старшине — портмоне, винтовки, сигареты и ракеты; отделенному — сапоги на обе ноги две пары, пилотку к голове, водку к хворобе и товары на билеты из ларька; несравненному ветерану родного полка, деду и соседу новичка по нарам — гимнастёрку, махорку, галеты из сухого пайка, патроны к нагану, кальсоны и хомяка; салагам — бумагу с дыркой для подтирки, бирки, подвязки для трусов, барабаны для пляски, разбитый засов, дырявое корыто и ржавые салазки.