Геннадий Карпов - Жизнь и необычайные приключения менеджера Володи Бойновича, или Америка 2043

Нас проводили на третий этаж, но сказали, что мы можем выбирать номер по вкусу на любом из двадцати этажей. Где-то кто-то вроде бы живёт, но кто и где – охрана точно не знала. Здание было огромным, а в охране я насчитал всего восемь человек. Электричества не было, воды – тоже, двери в туалетные комнаты были в основном заколочены гвоздями, но местами это не спасало, и некоторые некогда четрёхзвёздочные номера были превращены в сортиры.

Две ночи приходилось ночевать тут. Кубинские товарищи посоветовали не торопить события, и не лезть в Атланту поперёк Смита. Судя по всему, там шла настоящая война. Одно дело – завалить трёх деревенских алкашей, а другое – соваться под солдатские пули. Тем более, что в Атланте мои друзья никогда не были, и влететь на скорости в белый район им никак не улыбалось. А с людьми Смита, как мы поняли, в белую часть города можно проникнуть тихо, минуя разных постовых.

Мы долго бродили по бывшему отелю, пока не выбрали один двухкомнатный номер на восьмом этаже с дверями покрепче. Меня поселили в дальнюю комнату, и рекомендовали не то, что не выходить из номера – к окнам не подходить! Но к окнам я всё же подошёл. Вид открылся достаточно унылый: кривляющаяся река с берегами, поросшими диким лесом, малоэтажный город, обугленный шпиль местного белого домика. В городе что-то горело: в двух местах поднимались клубы чёрного дыма. Несколько раз звучала автоматная и ружейная стрельба. Гулять мне и без того особо не хотелось, а, услышав неподалёку знакомое калашниковское "Тра-та-та", я лёг на деревянную койку без признаков постельных принадлежностей, и моментально заснул.

Вечером мои компаньоны сводили меня под охраной в туалет на улице, купили козьего сыра, кукурузных лепёшек и молока. Потом я сидел в номере с ноутом на столе и двумя стволами – под, читал, смотрел, запоминал, думал. Жена с дочкой сидели за дверкой тихо и не мешали. "Молодцы! – похвалил я их. – Ведёте себя правильно. Вот, встретимся наяву – разрешу неправильно. А пока надо просто выжить и кое-что узнать. Никак без этого! Всё понимаете! Умницы!"

Ночью пришли кубинцы в сопровождении трёх женщин, и дыхнули каким-то шнапсом:

– Стив, тут такое дело: надо помочь этим девчонкам. Если они не заработают сегодня денег, то завтра их могут утопить. Смотри, какие шоколадки! Одна – твоя. Раз деньги – твои, то тебе и выбирать!

– Дай, угадаю! – сказал я. – Им надо сто тысяч?

– Верно! Эти обезьяны другой цифры, видимо, не знают. Можешь говорить смело: они не понимают по-английски!

Я посмотрел в хитрые шесть карих глазок со зрачками, слабо реагирующими на внешнее освещение, и заметил:

– Деньги я вам дам. Развлекайтесь после трудной дороги, вы это вполне заработали. Только с одним условием: вы от меня отстанете, и не будете сильно шуметь. Дело в том, что если я хоть раз изменю жене, то она встретит меня на пороге с тем, чем плетень в деревне подпирают. У меня в болту вшит датчик. Если я его куда-то не туда суну, то через тридцать секунд она мне позвонит (Я кивнул в сторону своего ноута, который был отключен по соображениям безопасности.), пожелает успеха, и отсудит у меня дом при разводе. И ещё: эти обезьяны прекрасно понимают по-английски. Верно я говорю, обезьяны? Вот деньги! Удачно отдохнуть!

Кубинцы пьяно удивились, взяли деньги, увели женщин в коридор, и оттуда послышались удары, стоны, крики и ругательства, но всё быстро затихло. Потом в соседней комнате организовался небольшой банкет со звоном фужеров и интеллектуальными разговорами типа: "Раздвинь ноги, милашка! Вот, так хорошо! О, да ты настоящий жеребец! Ещё! Да! Вот так! Классная у тебя жопа!". Те это были обезьянки, или уже другие – я не знаю. Стоны утихли раньше, чем могло показаться вначале. Милашки и жеребцы утихомирились меньше чем за час. Я ещё постоял у окна, посмотрел на утонувший в темноте город, поцеловал крестик, и лёг спать, накрыв голову свитером, чтоб комары хотя бы в лицо не кусали.

Утром кубинцы принесли воду, и раздобыли растворимый кофе. Воду мы пропустили через фильтр, насыпали в него лошадиную дозу кофе, и долго размешивали палочками. В холодной воде кофе долго не желал растворяться. Хуже напиток я пил только в тюрьме на Гавайях. После завтрака кубинцы отправились к Смиту обсуждать цены на ром, наркоту и оружие. Через пять минут пришёл запыхавшийся охранник, и передал приглашение спуститься вниз. Я неприятно удивился, рассовал по местам две пушки и сто тысяч зелёных, и пошёл за охранником. (Вернее сказать – это был худой негр с сигаретой и дробовиком, одетый в гражданскую одежду.)