Флора Шрайбер - Сивилла

После появления Майка и Сида анализ вдруг начал соскальзывать на опасную дорожку религиозного конфликта. Змий обвил кушетку.

— Я хочу, чтобы вы были свободны, — сказала доктор Уилбур Сивилле в сентябре 1957 года. — Свободны не только от своей матери и от амбивалентных чувств к отцу, но и от религиозных конфликтов и деформаций, которые разрывают вас.

Сивилла действительно хотела быть свободной, но она боялась, что анализ может лишить ее религии. Более того, страх этот усиливался осознанием того, что помощь, которой она всегда ожидала от Бога, приходила теперь от Фрейда. Не готовая принять такой вывод, пусть и сделанный самостоятельно, она задумывалась, могут ли быть одновременно правы и Фрейд и ее церковь. Сомнения эти в свою очередь усиливали ощущение того, что она загнана в ловушку, встревожена, находится в замешательстве.

Желая освободиться от религиозных деформаций, преследовавших и разрывавших ее, и в то же время желая сохранить свои основные убеждения, она понимала, что проблема сводится к тому, чтобы найти спасение в Боге, одновременно лишив его всех принадлежащих ему атрибутов. Это означало — вырваться из пут окружающей ее в детстве обстановки, когда религия была вездесуща, Армагеддон был темой застольных разговоров, а конец света — пугающей реальностью. Еще там была угроза, содержащаяся в пророчествах дедушки о семи последних казнях Господних, о неизбежной войне с Китаем и о том, что приход католиков к власти будет означать конец рода людского. Конец, который к тому же подготовлен, вещал ее дедушка, вероломной, святотатственной теорией эволюции, выдвинутой Дарвином.

Этот склеп в соборе религиозных терзаний Сивиллы занимали также различные символические фигуры из прошлого, которые протягивали в настоящее свои хватающие руки. Одной из этих фигур был не кто иной, как сам Сатана — змий, который прокрался через все детство Сивиллы как живое полнокровное существо. Страшась, что он подползет к ней ночью, она боялась, что, несмотря на все свои усилия, не сможет помешать ему «овладеть» ею.

В этом склепе терзаний был и ангел с огнем и мечом, который, изгнав Адама и Еву из сада Эдемского, потому что они были «плохие», угрожал выгнать Сивиллу из дома, потому что она тоже «плохая».

Таким образом, чем больше анализ подталкивал Сивиллу к тому, чтобы она ставила под вопрос свое религиозное наследие, требовавшее сверхжестокого соблюдения правил, тем более преследуемой, разрываемой на части она становилась. Но даже внешне протестуя, внутренне она соглашалась с буквой ортодоксии.

Голос этой ортодоксии звучал в кабинете для консультаций в тот прохладный сентябрьский день. Сивилла сидела на кушетке рядом с доктором. Дискуссия переходила от необходимости свободы в настоящем к отсутствию свободы, навязанному в прошлом.

— Я понимала причины, по которым нельзя курить, танцевать и ходить в гости на дни рождения по субботам, — объясняла Сивилла. — Но внутренне я протестовала. Потом некоторое время не протестовала. Затем протесты опять возобновились. А теперь я снова стараюсь не протестовать.

— Почему вы стараетесь не протестовать сейчас? — с тревогой спросила доктор.

Сивилла молчала.

— Хорошо, — решила не настаивать доктор. — Так по какой причине нельзя было ходить на дни рождения по субботам?

— Потому что в Библии говорится, что не следует ублажать себя в субботний день. В этот день вы должны размышлять о Боге, а не заниматься мирскими делами. — Она произнесла это с уверенностью, но сразу добавила, словно оправдываясь: — Мне не хочется разговаривать об этом.

— Разве не говорит Библия, — напомнила ей доктор, — о шести днях, посвященных работе, и о седьмом дне, посвященном отдыху? Разве какая-нибудь вечеринка не может быть частью отдыха седьмого дня, о котором говорится в Биб лии?

— Можно устроить вечеринку в любой другой день, — не задумываясь, ответила Сивилла, — но не в субботу, потому что в этот день от восхода до заката следует блюсти умеренность. Так нам велел Бог.

Доктор предложила поправку:

— Так, по словам библейских пророков, велел нам Бог. Давайте не путать разные вещи.

— Бог говорил их устами, — убежденно возразила Сивилла.

— Возможно, — не стала спорить доктор.

— Библия написана по вдохновению Божию, — твердо заявила Сивилла. — Это не просто какая-то книжка, которую кто-то написал.

— Пророки были людьми, и мы не можем быть абсолютно, целиком и полностью уверены в том, что они нигде и ни в чем не ошиблись.