Кристофер Мур - SACRÉ BLEU. Комедия д’искусства

— Бедняжечка Винсент, — высказался Анри.

Они добрались до входа в штольню. Люсьен опустился на колени и вытащил из кармана спичку.

— Надо зажечь фонари. Давай свой.

— Я послежу, нет ли крыс, — ответил Анри.

— Если свет, они не вылезут. Вообще-то мне туда и пришлось поэтому лезть. Ловушки ставить.

— А зачем ты охотился на крыс?

— На еду.

— Нет, честно?

— Для папиных пирожков.

— Нет, честно?

— Весь город осадили. Другой еды не было.

— Твой папá делал из крыс пирожки?

— Сначала план был — супницы. С таким сельским pâté. Но оказалось без хлеба его есть невозможно, а хлеба не хватало. Поэтому он стал печь пирожки. Тесто — наполовину из опилок. Да, крысиные пирожки, как корнуэльские.

— Но я люблю твои пирожки с мясом.

— Семейный рецепт, — ответил Люсьен.

Они вползли в каменоломню, держа фонари над головой. В глубоких тенях что-то зашебуршало.

— А Берт была такой же красивой, как я себе представляю? — спросил Анри.

— Мне было семь. Я был в ужасе. Я думал, Красовщик ее пытает.

— Надеюсь, она до сих пор там. У меня и альбом в кармане есть.

— Не будет ее там. Это случилось двадцать лет назад. Теперь она живет на Монпарнасе с мужем и дочкой.

— О, нас ни с того ни с сего вдруг ограничивают время и теоретическая вероятность.

— И это верно.

— Я потому альбом и захватил. Наброски делать.

Вдруг всего в нескольких шагах от них вспыхнула спичка, и оба взвизгнули и отпрыгнули назад. Анри зацепился о гнилую крепь, упал и заозирался.

— Мои герои, я полагаю, — произнесла Жюльетт, поднося спичку к фитилю лампы. В своем прежнем перваншевом платье она сидела на перевернутом ящике. «Синяя ню» стояла за ней, прислоненная к опоре.

— Жюльетт, — вымолвил Люсьен. Спотыкаясь, он кинулся к ней, раскрыв объятия, а из глаз его брызнули слезы.

Здесь требовалась некая деликатность, определенная утонченность, чуть больше изящества, нежели требовала обычная ее стратегия — та, как правило, сводилась к тому, чтобы снять всю одежду. Целуя Люсьена в оранжевом свете лампы, глубоко в шахте, чувствуя, как вся его душа старается обволочь ее, хотя он просто обхватил ее руками, как слезы льются у него из самого сердца, и теперь оба их лица мокры от них и скользки, а дыхание и тепло у них теперь одни на двоих, и миг этот — остановлен, но не каким-то волшебством, а только лишь особостью этого их объятия, в котором, кроме них, ничего нет, — она думала: «Насколько же проще задрать юбку, крикнуть „Voilà!“ — и начнутся скачки. А вот это все будет совсем не просто».

Тулуз-Лотрек громко откашлялся и глянул на них через плечо, словно зевакой прогуливался по самому краю тьмы и только что случайно заметил, как его друг прожорливо лижется с девушкой в шахте.

Жюльетт оторвалась от поцелуя, куснула Люсьена за ухо, после чего прижала его к своему бюсту головой и сказала через его плечо:

— Bonjour, Monsieur Henri. — И подмигнула.

— Bonjour, Mademoiselle, — откликнулся Тулуз-Лотрек, приподнимая котелок, весь припорошенный гипсовой пылью.

Люсьен вроде бы проснулся — отстранил от себя Жюльетт, придерживая ее за плечи.

— Ты как? Я боялся, что ты болеешь.

— Нет, все в порядке.

— Мы всё знаем про Красовщика — как он тобой помыкает, — мы знаем про всех натурщиц все эти годы. Как они теряют память и заболевают. Мы всё уже знаем.

— Неужели? — Она подавила в себе желание задрать юбку и применить легкий отвлекающий маневр, но рядом все ж Тулуз-Лотрек и… ну, в общем, выйдет неловко. — Всё-всё знаете?

— Да, — ответил Люсьен. — Камилль у Моне, Марго у Ренуара, даже Кармен у Анри — бог весть, сколько еще их было. Мы знаем, что он как-то их — вас — околдовывает своей синей краской, и время как бы останавливается. Я боялся, что ты меня даже не вспомнишь.

Жюльетт взяла Люсьена за руки и на шаг отступила от него.

— Ну, это очень похоже на правду, — сказала она. — Вероятно, нам стоить ненадолго присесть, и я все объясню. — Она быстро глянула на Анри. — Выпить есть?

Тулуз-Лотрек извлек из кармана серебряную фляжку.

— Что здесь? — спросила Жюльетт.

— В этой? Коньяк.

— Дайте, — велела она.

Анри отвинтил колпачок и передал ей фляжку, а Жюльетт быстро отхлебнула и опять села на ящик.

— Ты захватил не одну? — спросил Люсьен у друга.

— Ну, ружья же у нас не было. — Анри пожал плечами.

— Оставь его в покое, он меня спасает, — сказала Жюльетт, расставив ноги и уперев локти в колени — так над картой с кладом, начерченной на земляном полу, совещаются пираты. Подняла фляжку, чествуя обоих художников, и опять отхлебнула. — Сядь, Люсьен.