Белва Плейн - Бессмертник

Друзья нарочно уединились в заброшенном доме: Бенджи притащил жевательного табака — они намеревались попробовать его впервые в жизни.

— Слушай, там ведь табличка висела: «Не входить! Карается законом», — шепнул Бенджи. — А вдруг нас застукают?

— Ерунда. Кстати, если хочешь знать, владелец этого дома — мистер Дойл. Ну, во всяком случае, совладелец. Он не рассердится. — Джозеф преисполнился гордости.

Они сидели под лестницей и жевали, чувствуя подступающую тошноту и боясь в этом признаться, как вдруг скрипнула наружная дверь и в подъезд проник свет уходящего дня. В проеме возник Вульф Харрис с канистрой в руках.

Мальчики вжались в стену и затаились. В канистре была какая-то жидкость, Вульф выплескивал понемногу там и сям, бродя меж пустых коробок, пачек старых газет и сломанных детских колясок. Когда канистра опустела, он тихо скрылся, притворив за собой дверь. По лестнице поползли керосиновые пары.

— Как думаешь, зачем он это сделал? — прошептал Бенджи. — Вот пойду сейчас, догоню и спрошу.

— Заткнись!

— Почему это?!

— Потому. Вульф велел вообще никогда его не окликать, пока он сам тебя не окликнет, первым. Не заговаривать с ним на улице, особенно если он не один.

— Вот интересно! Почему?

— Я не спрашивал.

— Ты его боишься?

— Немножко.

— Еще бы. Он ведь жестокий, этот Вульф. Однажды — я сам видел — он избил одного парня до полусмерти, нос ему сломал. Кровь хлестала как из ведра.

— Ты мне никогда не рассказывал!

— А теперь вот рассказал. Так оно и было.

— Верю.

— Почему ты работаешь на Дойла?

— При чем тут Дойл?

— Ни при чем. Просто я спросил.

— Работаю, потому что нам нужны деньги, идиот ты этакий! — Джозеф решил не упоминать про свое бухгалтерское будущее. Бенджи ему друг, но такими мыслями и с другом делиться не след.

— Я как вижу Вульфа — сразу мурашки по коже, — сказал вдруг Бенджи.

— Да заткнись ты, наконец!

Джозефу стало не по себе. Рот свело от едкого табачного сока.

— Я иду домой, — сказал он.

Пожарные сирены разбудили их среди ночи: сирены и шум толпы за окнами. Джозеф с родителями наспех оделись и тоже вышли на улицу. Горел дом одиннадцать. Ветер, дувший с Ист-Ривер, раскручивал по небу ленты густого дыма. Внутри здания что-то трещало, взрывалось; огонь переползал с первого этажа на второй, на третий. В окнах третьего этажа виднелись лица, руки — протянутые, молящие о помощи.

— Бог мой! В доме полно бродяг! — воскликнула мама. — Им оттуда не выбраться!

Не выбраться. В преддверии холодов бывшие жильцы наглухо заклеили и заколотили окна.

— Боже мой… — повторил папа. — Бедняги.

Полыхало всю ночь. Казалось, пламя прогрело стылый зимний воздух по всей улице. Но вода из пожарных шлангов все же замерзала на тротуарах. Лошади, тянувшие бочки, ржали, косились на огонь и били могучими копытами о землю. К утру пожар стих. От здания остались одни лишь наружные стены, обуглившиеся, неузнаваемые. Погибли по меньшей мере семь человек. К пепелищу стягивались все новые и новые толпы. Глазели сочувственно и скорбно.

Джозеф притих. Все уроки напролет он думал об одном: кому рассказать первому — отцу или мистеру Дойлу? Сначала отцу? Или прямиком — к Дойлу? Он очень хотел обсудить это с Бенджи, но друг в то утро в школу не пришел.

Бенджи перехватил его в три часа дня по дороге домой.

— Джозеф, я ходил сегодня к твоему боссу.

— К мистеру Дойлу?

— Я рассказал ему, кто поджег. Рассказал про Вульфа и про керосин.

— А сказал, что мы видели Вульфа вместе? — ревниво спросил Джозеф.

— Ой, прости, забыл. Если честно — хотел, чтоб меня одного похвалили.

Что ж, ему некого винить, кроме себя. Как это он не додумался прогулять уроки и сбегать к мистеру Дойлу? Вульфа бы тут же арестовали, и героем дня стал бы он, Джозеф, а не Бенджи. У-у, тугодум! Медлительный, точно папа. И старомодный. Всем позволяю себя обскакать. Тугодум.

— Послушай, — задумчиво сказал Бенджи, — я чего-то не понимаю. Вульф-то с Дойлом вроде друзья, не разлей вода. Зачем же Вульфу понадобилось сжигать дом Дойла? Не знаешь?

— Иди ты к черту! — Расстроенный Джозеф, не дослушав, помчался домой.

Наутро он сидел за завтраком угрюмый и молчаливый, ворочал мозгами, злился на Бенджи, а пуще — на себя самого, как вдруг у занавески, что отделяла магазин от кухоньки, появилась миссис Баумгартен.

— Простите, что беспокою так рано, но, может, вы знаете, где Бенджи? Он не ночевал дома.

— Я его вчера днем видел, после уроков, — сказал Джозеф.