Белва Плейн - Бессмертник

Айрис взглянула на нее:

— Очень вовремя. Я как раз собиралась попросить тебя уйти из моего дома.

— Что ж, я тебя опередила.

Впервые в жизни Анна легла в постель, не дождавшись вечера, хотя температуры у нее не было. Но никогда прежде она так не уставала: до полного, одуряющего изнеможения. Словно она все-таки вкатила в гору огромный круглый камень, который всю дорогу так и норовил сорваться и скатиться обратно вниз. Она исполнила Сизифов труд.

К счастью, Джозеф сегодня придет попозже. Они с Эриком собрались на хоккей и договорились поужинать в городе. Эрик непременно проводит с дедом один день каникул, даже самых коротких. Надо бы устроить ему в следующем году, на совершеннолетие, грандиозный праздник. Двадцать один год как-никак. Анна полулежала, подложив под спину две подушки, и грела руки о чашку с горячим чаем. Надо устроить ему день рождения с настоящим маленьким оркестром, чтобы музыка была живая, а не записанная на пластинку.

Да, с этим мальчиком мы одолели немалый путь. С того дня, когда привезли его, отважного и смертельно напуганного, из Брюерстона. Путь пройден. И слава Богу. Теперь надо молиться, чтобы уладились дела у Айрис. Не знаю, не знаю… Уверенности нет, все зашло чересчур далеко. Тео ужасно независимый, с ним трудно совладать. А она просто невыносима.

Когда же можно будет расслабиться и не тревожиться о семье денно и нощно? Надеюсь, дети ничего не услышали, не почувствовали. Особенно Стив. Он так умен, так чуток — все замечает. Порой сдвинет брови, словно его точит какая-то печаль. Впрочем, нет. Все это глупости. Просто он старший, а старшие дети обыкновенно тоньше, восприимчивей. И настроены на волну взрослых. Хотя Мори таким не был. Ах нет — был. Вспомни, ты ведь о многом узнала слишком поздно. Он умел скрывать — под ясной, солнечной, приветливой улыбкой. Но все же Мори никогда не был таким трудным, как Айрис. По-моему, не был.

Все мы трудные. Я тоже. Видит Бог, мне с собой очень, очень трудно…

Все, хватит, я не способна больше бороться. Устала. Хочу еще чаю, но встать нет сил. Я сделала для всех все, что могла. И главное теперь — это мы. Я и Джозеф. Это должно быть самым главным. Я надеюсь, так надеюсь, что он мне доверяет! Он доверяет, я знаю, так почему же я ограждаю его от свалившихся на Айрис бед? Он же мужчина, он должен быть сильнее меня. И он действительно во многом сильнее. Но когда дело касается Айрис, он совершенно беззащитен.

Внизу хлопнула входная дверь.

— Анна! Я пришел!

— Я здесь, наверху, в постели.

Он ринулся вверх по лестнице: через ступеньку, словно молодой.

— Почему в постели? Что с тобой?

— Знобит немножко. Наверное, простуда. Я приняла аспирин. — Вранье далось легко, без раздумья.

— Вечно ты бегаешь по городу, обо всех печешься, отдыха себе не даешь. Бог с ней, с благотворительностью, побереги себя. — В тревоге он забылся, возвысил голос.

— Джозеф, не кричи. И вообще ты бы помолчал насчет беготни. Сам носишься по своим стройкам как чумовой. Вы сходили на хоккей? Довольны?

— Вполне. Я высадил Эрика на полпути, неподалеку от Пойнта. У какой-то девочки большое сборище.

— Ну и хорошо. Знаешь, давай устроим ему в будущем году банкет на совершеннолетие?

— Отличная мысль. Принести еще одеяло? Не холодно?

— Нет, мне уже лучше. Честное слово. Завтра проснусь здоровой, — бодро сказала она.

— Надеюсь. — Он подтянул одеяло повыше, укутал ей плечи. — Надеюсь, ты вовремя прихлопнула эту заразу и обойдется без осложнений. Боже упаси.

— Да, думаю, обойдется без осложнений, — отозвалась она. — Я успела вовремя.

Войдя в спальню, Тео сразу заметил перестановку. Две узкие кровати уступили место прежней, широкой, с бело-желтым шелковым покрывалом. На пороге смежной комнаты появилась Айрис в чем-то новом. Ах да, такую одежду называют «платье для приема гостей». Во всяком случае, не халат. И кружевная оборка вокруг шеи напоминает венок из ромашек. Волосы пострижены, уложены.

— Добрый вечер, — произнес он и недоуменно засмеялся. — Я вижу, у нас перемены.

— Ты рад? — спросила она, глядя в сторону.

— Очень. — Он произнес это и замолчал, а когда она подняла глаза, подошел и притянул ее голову себе на плечо. Она не прильнула, но и не отодвинулась. Они стояли так несколько минут, а он вспоминал другой вечер — совсем недавний, — когда он уткнулся головой ей в плечо, а она пыталась его утешить. Что ж, это в прошлом.

Его ласкающие руки скользнули ниже.

— Подожди, — прошептала она. — Пока рано.