Грэм Симсион - Проект Рози

Я чувствовал, что весьма доходчиво донес свою мысль, и Джулия решила, что нет необходимости продолжать разговор о генетике. Родители явно задумались о том, чему научились их дети. Они покинули класс, не спрашивая меня ни о чем. Девятнадцать часов сорок три минуты. Превосходно.

Я упаковывал свой лэптоп, когда Джулия вдруг прыснула от смеха.

— О боже, — сказала она. — Мне надо выпить.

Я так и не понял, почему она решила поделиться этой информацией с человеком, которого знала всего сорок шесть минут. Сам я тоже планировал употребить немного алкоголя по возвращении домой, но не видел причин ставить об этом в известность Джулию.

Между тем она продолжала:

— Знаете, мы никогда не употребляем это слово — «аспи». Мы не хотим, чтобы они думали, будто это какой-то клуб.

Очередной выпад со стороны ответственного лица — которому, должно быть, еще и платили за помощь и моральную поддержку.

— Как гомосексуализм? — предположил я.

— Точно! — воскликнула Джулия. — Но тут другое. Если они не изменятся, у них никогда не будет настоящих отношений. Я имею в виду — партнеров.

Это был здравый аргумент. Здравый и понятный мне, с моими собственными трудностями в этом вопросе. Внезапно Джулия сменила тему:

— Но вы говорите, что в каких-то полезных делах аспи оказываются успешнее, чем, так сказать, не-аспи. Ну, помимо убийства детей.

— Конечно. — Я сдержал свое недоумение от того, что человек, занятый обучением людей с отклонениями в психике, не до конца понимает и совсем не ценит преимущества этих отклонений. — Скажем, в Дании есть компания, которая нанимает аспи для проверки компьютерных программ.

— Я этого не знала, — ответила Джулия. — Вы действительно на многое открыли мне глаза.

Она задержала на мне взгляд.

— У вас есть время посидеть где-нибудь?

Джулия положила руку мне на плечо.

Я инстинктивно поморщился. Вот уж поистине неуместный контакт! Если бы я поступил так с женщиной, то наверняка возникла бы проблема — не исключено, что в виде жалобы декану. С обвинением в сексуальном домогательстве и неприятными последствиями для моей карьеры. Но, разумеется, ее никто бы не осудил за столь фривольный жест.

— К сожалению, у меня на сегодня запланированы другие мероприятия.

— Их нельзя перенести?

— Точно нет.

Я не собирался снова ввергать свою жизнь в хаос, так удачно наверстав упущенное время.

До того как я познакомился с Джином и Клодией, у меня было еще двое друзей. Моя старшая сестра — первый из них. Она преподавала математику, но интереса к научному развитию у нее не наблюдалось. При этом она жила по соседству и навещала меня дважды в неделю, а иногда и вовсе просто так. Мы вместе ели и болтали о разных пустяках — например, о событиях в жизни наших родственников и об отношениях с коллегами. Раз в месяц мы ездили в Шеппартон на воскресный ужин с родителями и братом. Она была одинокой — возможно, из-за стеснительности и непривлекательной по обычным меркам внешности. Моей сестры из-за вопиющей, непростительной некомпетентности врачей уже нет в живых.

Вторым моим другом была Дафна. Наше общение немного захватило тот период, когда в моей жизни появились Джин с Клодией. Дафна поселилась в квартире надо мной после того, как ее муж, страдающий слабоумием, переехал в клинику. Дафна не могла сделать и нескольких шагов: проблемы с коленями, осложненные ожирением. Но она была очень умна, и я стал навещать ее. Ни ученых степеней, ни профессии — всю жизнь она провела как обычная домохозяйка. Бездарная трата себя — тем более что ее повзрослевшие отпрыски никак о ней не заботились. Ей было интересно то, чем я занимаюсь, — и мы запустили проект «Обучение Дафны генетике», очень увлекательный для нас обоих.

Дафна стала регулярно ужинать у меня: готовить одно блюдо на двоих намного экономнее, чем по отдельному блюду на каждого. По воскресеньям, ровно в пятнадцать ноль-ноль, мы навещали ее мужа в клинике, которая находилась на расстоянии семи километров трехсот метров от нашего дома. Эту прогулку — протяженностью четырнадцать километров шестьсот метров — я совмещал с толканием инвалидной коляски и интересными беседами о генетике. А пока она общалась с мужем, я читал. Уровень его интеллекта трудно оценить, но то, что он был низким, сомнений не вызывало.

Дафну назвали в честь растения, которое зацветает в день ее рождения, двадцать восьмого августа. Каждый год в этот день муж дарил ей цветущие веточки дафны, [3] Дафна, она же волчеягодник, — кустарник, растение семейства волчниковых. Латинское наименование — Dáphne. и она находила это в высшей степени романтичным. Дафна жаловалась мне, что приближающийся день рождения будет первым за пятьдесят шесть лет, когда этот символический ритуал не состоится. Решение напрашивалось само собой, и за ужином в моей квартире — ужином по случаю ее семьдесят восьмого дня рождения — Дафна получила от меня букетик из веточек дафны. Она с порога узнала этот запах и расплакалась. Я подумал, что, должно быть, допустил страшную ошибку, но она объяснила, что плачет от радости. На нее произвел впечатление и мой шоколадный торт, но уже не до такой степени.