Ирина Комиссарова - Школа. Остаться в живых (сборник)

Пустая трасса. Ночь белая. Тишина и покой. Даже птицы дрыхнут. Водителю тоже поспать охота. Его достали выпившие подростки, которые лезут порулить. Он поддался на провокацию и разрешил часок побеситься на полянке в лесу. Те, кто вышел, немедленно закурили. Даже те, кто не курил ни разу.

Вместо костра — свет фар. Но музыка была. И они под нее, скажем так, плясали. А можно сказать — бесились. Водила поглядел немного. Плюнул. И устроился поспать прямо в кабине.

Ирка забралась на большой пень и кривлялась, изображала стриптизершу, активно подзуживая Галочку на то же самое. Мальчишки начали хлопать и вопить «вау-вау — круто!» и «давай-давай!». Наша осмелевшая тихоня разошлась не на шутку.

В разные стороны полетели туфельки. Которые так долго выбирала мама. Потом настал черед длинного платья. Которое никак не хотело расстегиваться под непослушными пальцами. Тут пригодилась Ирка. Она даже помогла стащить платье через пьяную Галочкину голову.

Они обе упали. Им помогли встать. Галочку в одних трусиках затолкали на пень. Вихляясь в танце, она сама стянула трусики и долго крутила их над головой.

Потом они улетели на голову кого-то из мальчишек. Тот срочно сунул их себе в карман. Как трофей. Как доказательство чужой глупости.

В результате Иркиной шутки все от души нафоткались с голенькой Галочкой в разных изобретательных позах. Она не сопротивлялась. Ей все это казалось безумно веселым, а она сама — жутко привлекательной и сексуальной.

Водила продрал глаза. Понял, что детские игры перестали быть таковыми. И начал загонять это стадо обратно в автобус. Галочка пыталась засунуть руки ему в штаны и лезла целоваться. Он пришел в ужас, но платье отыскать не сумел. В нем пофоткались мальчишки, а то, что от него осталось, выбросили куда-то в канаву. Зато обнаружились туфли.

Галочка решила, что она балерина, и попробовала изобразить ласточку. Начался массовый ржач, который можно остановить только тонной воды из пожарного брандспойта.

Видя наглые довольные рожи, водитель озверел. У него у самого дочь примерно нашего возраста. И он не первый день на свете живет. Он сразу въехал, что произошла какая-то мерзость. Единственная здравая мысль в такой ситуации — не потерять контроль над собой и нечаянно не прибить ржущего урода. В тюрягу никому не охота.

Отдав невменяемой Галочке свой пиджак, матерящийся водитель рванул в город. Высадил притихших ребят у школы, а Галочку повез к ее дому.

Оставшись без взрослых, все сразу начали сравнивать, у кого снимки круче.

Галочке стало плохо. Переблевав салон автобуса, она обмякла, как мертвая. Мир прыгал из стороны в сторону и норовил ударить Галочку небом по голове. Ей уже не было весело. Ей было никак. Но происходящего она пока не понимала. Мысли улетучились. Остались инстинкты. Выжить. Неважно, как. Пусть даже желудок вывалится через горло. Главное — выжить.

Родители Галочки, сгорая от стыда, уволокли зеленого ребенка домой и радовались, что соседи не видели их позора.

Утром все, кому не лень, могли полюбоваться на фотки с праздника. Парадные и ночные. Галочка узнала про это дело последней. Она дня три потом приходила в себя.

— Как это? — кричала моя мама, когда мы случайно наткнулись на безобразные снимки.

Я сама офигела. Сижу, по просьбе мамы показываю ей фото, выложенные другими родителями, а тут такое!

— Она такая смирная девочка! Кто бы мог подумать!

— Мама, ты на ее глаза погляди. Она же угашенная вусмерть.

— Что у трезвого на уме, то у пьяного…

Неужели мама реально верит, что Галка в здравом уме мечтала такое сотворить? Мама верит — ее не переубедить.

— Нет. Тут что-то не так! Недаром говорят, в тихом омуте черти водятся, — проникновенным голосом говорила мама.

— Да перестань ты эту подлость рассматривать!

Не послушав моего совета, она принялась читать комментарии под снимками. Вот дура.

Я спряталась в ванной. Включила воду. Типа я тут моюсь. Взобралась на край ванны поближе к вентиляции и покурила. Дым аккуратно затягивало в решетку.

Меня трясло. Просто колбасило. Я не могла понять, как Галка теперь будет жить? Мы все из одного района. И на нее будут показывать пальцем и хихикать в спину. Кто-то фальшиво посочувствует. И все будут думать, как моя мама. По сути, все произошедшее — обычная подстава. Состряпанная очень подлыми людьми. И поддержанная равнодушными. Теми, кто все видел и не прекратил. И был «как все». То есть ржал и фотографировал.