Стефан Гейм - Книга царя Давида

И пред глазами всего Израиля Авессалом вошел к женам своего отца. В толпе воцарилось молчание, которое тянулось довольно долго, зато когда Авессалом выглянул из шатра и показался народу, все закричали:

— Господу слава! Да не иссякнет сила сердца, как сила чресел.

Авессалом же пал ниц пред Господом и возблагодарил Его.

Неожиданно в Иерусалиме объявляются бежавшие с царем Авиафар и Садок, а также архитянин Хусий, и все наперебой восхваляют Авессалома.

Он ликовал:

— Видишь, они вернули ковчег Божий, который забрал отец. А где ковчег, Там и Бог, это вдохновит народ. Пускай Садок и Авиафар вопросят Господа через урим и тумим, когда и в каком направлении нанести удар.

— Мои урим и тумим у меня в голове, — сказал я, — и до сих пор они всегда давали вам добрый совет.

— Да, ты мудр, как Ангел Божий, — согласился он.

— Кроме того, — сказал я, — спрашивается, зачем сюда вернулись оба священника да еще архитянин Хусий, если сначала они бежали с вашим отцом? Может, царь подослал их своими лазутчиками, чтобы они посылали отсюда донесения о ваших замыслах и намерениях? И не велел ли он им давать неправильные советы, которые приведут вас к погибели?

— Ладно, я поговорю с Хусием, — пообещал Авессалом.

Придя к Авессалому, Хусий сказал:

— Да здравствует царь Авессалом.

— Ты был известен как друг царя, — удивился Авессалом, — таково-то усердие твое к твоему другу! Отчего ты не пошел с другом твоим?

Ответ Хусия прозвучал довольно искренне:

— Верность моя неизменна. Кого избрал Господь, этот народ и весь Израиль, тому я и верен.

Я заметил, что Авессалом колеблется, а Хусий добавил:

— Кому же мне еще служить, если не сыну моего друга? Как служил я отцу твоему, так буду служить и тебе.

Это убедило Авессалома. Люди и впрямь тянулись к нему, поэтому он уверовал, что никто не мо-жет устоять перед его очарованием,

— Помоги себе сам, тогда и Господь поможет, — сказал я Авессалому. — А кто сидит сложа руки, обречен на погибель.

— Ты напрасно беспокоишься, — возразил он. — Отец скитается по пустыне с горсткой царедворцев, от народа он отрезан; сейчас весь Израиль возглашает: «Авессалом — вождь наш! Авессалом— царь наш!»

— Волк остается волком, хоть и воет далеко, — сказал я. — Мы теряем драгоценное время, сидя в Иерусалиме. Неужели мы хотим потерять и победу? Давайте я отберу двенадцать тысяч воинов и пойду этой ночью в погоню за Давидом. Я нападу, когда он будет утомлен, и приведу его в страх; все люди, которые с ним, разбегутся, и я убью только царя, а его людей обращу к тебе. Когда не будет Давида, установится мир.

Меня поддержали старейшины племен, примкнувшие к Авессалому, они боялись Давида и желали поскорее избавиться от него. Но Авессалом вкусил сладость власти, он боялся, что останется в Иерусалиме без достаточной защиты, если я пущусь в погоню за Давидом с двенадцатью тысячами отборных воинов.

Не зная, на что решиться, он велел:

— Позовите Хусия; послушаем, что он скажет. Пришел Хусий. Авессалом изложил ему мой план, потом сказал:

— Сделать ли по его словам? А если нет, то говори ты. Хусий погладил бороду.

— Совет, данный Ахитофелом, хорош, но не ко времени. Вы знаете отца и людей его: они храбры и сильно раздражены, как медведица в поле, у которой отняли детей. Отец ваш — человек воинственный. Кстати, ночует он, наверняка, отдельно, скрывается в какой-нибудь пещере или другом месте.

Авессалом задумался, а его приближенные закивали головами.

— Если у нас будут потери при первом нападении, — продолжил Хусий, — то пойдет слух: «Было поражение людей, последовавших за Авессаломом». Тогда и самый храбрый, у кого сердце львиное, упадет духом; ибо всему Израилю известно, как отважен отец ваш и мужественны те, кто с ним.

Авессалом закусил губу, его приближенные нахмурились.

— Поэтому советую так! — проговорил с нажимом Хусий. — Пускай соберется сюда весь Израиль от Дана до Вирсавии, многочисленный, как песок при море, и вы поведете его. Тогда мы пойдем против Давида, в каком бы месте он ни находился, и нападем на него, как падает роса на землю, и не останется у него ни одного человека из всех, кто с ним. А если он войдет в какой-нибудь город, то весь Израиль принесет к тому городу веревки, и мы стащим его в реку, так что не останется ни одного камешка. На это Авессалом сказал:

— Аминь, да сделает Господь Бог, чтобы было по сему.