Нацуо Кирино - Нежные щечки

— Выйдешь за меня? — предложил Уцуми через год после того, как они начали встречаться.

Долгом каждого полицейского было обзавестись не доставляющей проблем женой и детьми. Другими словами, Уцуми требовалось жениться.

— Хорошо, — с радостью согласилась Кумико.

Она, не откладывая в долгий ящик, съездила к родителям, которые держали в Хидаке молочную ферму, снова все сама распланировала и со всем определилась: со свадьбой, с приглашением гостей и с подарками для них, с жильем. Уцуми украдкой радовался своему верному выбору. Но, сам того не подозревая, Уцуми недооценивал жену. После свадьбы Кумико заявила, что хочет и дальше работать медсестрой и если Уцуми переведут работать в другое место, она не сможет с ним поехать. Уцуми, беспокоясь, что все может сложиться не так, как он ожидал, пришлось прибегнуть к угрозе развода. Кумико вынуждена была пойти на уступки.

Играть роль домохозяйки у Кумико получилось только четыре года. Когда Уцуми вернулся в управление в Томакомаи и стал работать следователем, отношения между супругами обострились. Уцуми, несказанно довольный тем, что наконец-то стал следователем, с головой погрузился в работу, совершенно перестав обращать внимание на Кумико. Она же нашла работу в Такикаве и без колебаний съехала с квартиры. Уцуми пытался ее остановить, на что Кумико сказала ему следующее:

— Я тебе говорила, что мое призвание в этой жизни — быть медсестрой, но ты не захотел прислушиваться. Ты думаешь только о себе.

Это и была скрытая под толщей воды суть Уцуми — проницательного полицейского и серьезного на первый взгляд человека. Так и не придя к соглашению, они стали жить раздельно. Детей у них не было, так что за Уцуми закрепилась слава полицейского со странностями да еще с полуразвалившейся семьей. Возможно, от этого его одержимость добиться еще больших успехов в работе только усилилась.

Когда он заболел, Кумико стала с ним добрее: она каждые выходные возвращалась в Саппоро, заботилась о нем. Даже предложила ему переехать в Такикаву, чтобы он был под ее присмотром. Но Уцуми казалось, что в Кумико говорит не жена, а медсестра. Уход за терминальным раковым больным. Кумико хотела безупречно выполнить свой профессиональный долг. Порой Уцуми казалось: Кумико так и не простила ему, что он женился на ней из соображений удобства.

Он прилег на кровать и незаметно для себя заснул. Его разбудил звонок в прихожей — он открыл глаза, в недоумении оглядываясь по сторонам. На улице уже стемнело. У него совершенно выпало из головы, что Кумико обещала приехать, поэтому, увидев жену — на лице ни грамма косметики, — стоящую в полутемном коридоре, он удивился.

— Ну ты посмотри на него! Забыл?

— Теперь, когда тебя увидел, вспомнил, что ты обещала приехать.

Кумико ничего не стала говорить, лишь окинула его с ног до головы пытливым взглядом медсестры. Взглядом, оценивающим степень его истощения. Этот взгляд был ему неприятен, и он недовольно бросил:

— Перестань так смотреть!

— Как «так»?

Будто говоря «ничего не поделаешь, больной человек эмоционально неуравновешен», Кумико сделала вид, что ничего не произошло, и принялась снимать давно уже вышедшие из моды кроссовки.

— А ты хорошо сегодня выглядишь.

Вранье. Наверняка думает, что я еще больше ослабел. Промолчав, Уцуми отправился поправлять смятую кровать. Кумико поспешила ему вслед.

— Оставь! Я сделаю. Ты болеешь, садись давай.

— Я сам. Это моя комната, в конце концов.

С тех пор как он начал работать в управлении в Томакомаи и они разъехались, прошло уже четыре года. В этой квартире в Саппоро Кумико никогда не жила. Так что его слова, похоже, совсем ее не задели, и она, игнорируя его, начала заправлять постель. Уцуми не стал связываться, опустился на татами и принялся разглядывать жену, которая, приподнимая матрас, ловко заправляла простыню. В ней больше не было девичьей округлости. Когда они познакомились, Кумико регулярно ходила в парикмахерскую подравнивать свои прямые, до плеч волосы и, по крайней мере, красила губы. Теперь ее жесткие волосы были коротко подстрижены — короткие стрижки неприхотливы, — и абсолютно никакой косметики. Одета в футболку и джинсы, с собой — только черный рюкзак. Женщина, которой наплевать, что подумают про нее другие, женщина, уверенно шагающая вперед своей дорогой.

— Ты прям как медсестра, которой можно довериться, — сорвалось у Уцуми. В его словах не было и тени сарказма — просто наблюдение.