Гари Штейнгарт - Абсурдистан

Волнение, вызванное появлением женщин, улеглось. Прибыл барашек, и мы усиленно заработали челюстями. Слуга Фейк, неприметный магометанский гном, подходил, чтобы отрезать нам порции от гигантского кебаба.

— Кушайте, кушайте, господа, — потчевал он нас. — Если вы выплюнете какой-нибудь хрящик, это будет трапезой для Фейка. Да, плюньте в меня хрящиком. Разве я не человек? Очевидно, нет.

Я не мог поверить, что слуга может так нагло разговаривать со своими хозяевами, и чуть не высказал возмущение и обиду за моего хозяина. Но мистер Нанабрагов лишь сказал:

— Фейк, мы в твоем распоряжении, брат. Ешь что хочешь и пей, сколько позволяет твоя вера. — После этого Фейк отрезал себе несколько лакомых кусочков и скрылся, прихватив чей-то рог с вином.

Постепенно мужчины начали вновь обретать способность говорить. После того как они отведали барашка и запили его десертным вином, они схватились за мобильники и начали сердито отдавать приказы на другой конец города или ворковать со своими любовницами. Группа людей постарше, которые явно подражали мистеру Нанабрагову — у них были льняные рубашки с расстегнутым воротом и притворный нервный тик, — вели те же бесконечные дискуссии, которые велись в то лето в салонах Москвы и Санкт-Петербурга: лучше ли «Мерседес-600» (так называемая «шестерка»), чем «БМВ-375». Я мало что мог добавить к их беседе — разве что заявить о том, что предпочитаю «лендровер», сиденья которого так уютно меня облегали. Другие гости, включая неразговорчивого антисемита Володю, беседовали о нефтяной промышленности.

— Вы знаете, — обратился я к мистеру Нанабрагову, — у меня есть забавный американский друг, который утверждает, что вся эта война — из-за нефти. Из-за того, по чьей территории пройдет трубопровод в Европу — свани или сево — и кто получит прибыль.

Мистер Нанабрагов немного повибрировал.

— Вы называете этого друга забавным? — спросил он. — Так вот, позвольте вам сказать, что есть разница между юмором и цинизмом. Вы считаете, что русский поэт Лермонтов был забавным? Ну что же, вероятно, он так думал. А потом он публично унизил старого школьного друга, который вызвал его на дуэль и застрелил! Это уже было не так забавно… — Он умолк и дернулся, бросив на меня сердитый взгляд.

— У меня есть еще один забавный друг, — не унимался я, — который говорит, что проект «Фига-6» не состоится. Говорит, что вылет из страны на американских вертолетах — просто старый трюк, и теперь все эти новые люди «Холлибертон» без всякой на то причины носятся вокруг города Свани. Что происходит, мистер Нанабрагов?

— Вы знаете, — спросил отец Наны, — что Александр Дюма назвал сево Жемчужиной Каспия? Это писатель, которого мы уважаем. Француз. Это вам не Лермонтов. Он был забавным, но не циничным. Вы видите разницу?

Я смутился. Разве это не свани были названы Жемчужиной Каспия? И отчего это мистер Нанабрагов так настроен против бедного меланхоличного Лермонтова и так расхваливает этого Дюма? Да и вообще, при чем тут литература? Темы моего поколения — нефть и рэп.

— Прекрасно, — продолжил мистер Нанабрагов. — Возможно, кого-то из нас в ГКВПД и огорчило, что свани контролируют нефтепровод; в то время как мы традиционно были людьми моря, они пасли овец во внутренней части страны. Но мы не хотим красть нефть, как диктатор Георгий Канук и его сын Дебил. Мы не хотим проматывать национальное достояние в казино Монте-Карло. Мы хотим использовать деньги, вырученные за нефть, для того, чтобы построить демократию. Это весомое слово, которое все мы здесь любим. Как мы себя называем? Государственным комитетом по восстановлению порядка и демократии.

— Я тоже люблю демократию, — заявил я. — Несомненно, это прекрасно, когда она есть…

— А демократия означает Израиль, — перебил меня Буби, за что отец ласково потрепал его по плечу.

— Даже Примо Леви [16] Примо Леви (1919–1987) — итальянский поэт, прозаик, эссеист, переводчик. В возрасте 24-х лет был депортирован в Освенцим. Вернувшись в Италию, написал книгу «Человек ли это?» — о чудовищном опыте выживания в концлагере. признает, что цифры Холокоста преувеличены, — сказал Володя.

— Несколько недель назад, — продолжал я, игнорируя бывшего агента КГБ, — я был свидетелем ужасного расстрела группы демократов полковником Свеклой и солдатами свани. Один из этих демократов был моим добрым другом. Его звали Сакха.

При упоминании Сакхи во дворе воцарилась тишина. Люди начали включать и отключать свои мобильники. Буби тихонько насвистывал «Черную волшебную женщину». Зяблик слетел с дерева и, приземлившись на груду баранины, начал петь нам о своей счастливой жизни.