Гари Штейнгарт - Абсурдистан

Спускаясь по трапу, я с наслаждением вдохнул чудесный воздух Европейского Союза, прежде чем войти в здание аэропорта, пропитанное запахом табачного дыма от сигарет. Здесь мои югославско-советско-монгольские собратья с несчастным видом ждали своего рейса обратно в Татарстан. Я попытался пробраться в главное здание, но не тут-то было: нужно было пройти мимо иммиграционной стойки, и вы должны были предъявить нормальный европейский паспорт, прежде чем вам позволят купить сигареты дьюти-фри или опорожнить кишечник над последней моделью австрийского унитаза. Скоро, очень скоро у меня будет бельгийский паспорт. Недостаточно скоро, должен я вам сказать.

Алеша-Боб коротал время до следующего рейса, потешаясь над моей антихасидской кампанией и делая из моих волос пейсы. Я уворачивался, но он более быстрый и ловкий, чем я, так что к тому времени, когда объявили посадку на наш самолет, направлявшийся в город Свани, ему удалось сделать мне премилые пейсы.

Когда объявили посадку, люди с оливковой кожей устремились к выходу, и вскоре толпа усатых мужчин и их хорошеньких смуглых жен с огромными сумками уже осаждала несчастный персонал Австрийских авиалиний. Так я впервые познакомился с толпой Абсурдистана — точной копией советской очереди за колбасой, подогреваемой природными инстинктами восточного базара.

— Успокойтесь, леди и джентльмены! — закричал я, когда молодые волосатые мужчины начали от меня отталкиваться, по-видимому используя мою массу, чтобы пробраться в первые ряды. — Вы думаете, что в самолете кончились места? Ради бога, мы же в Австрии!

Как только абсурдистанцы разместились в самолете, они сразу же начали распаковывать свои многочисленные покупки и обмениваться обувью через проход. Однако эта суета в салоне первого класса не раздражала меня так, как поведение хасида в предыдущем рейсе, — возможно, потому, что хасид принадлежал к моему племени, а единственный шанс увидеть абсурдистанцев в Санкт-Петербурге предоставляется на рынке, когда ищешь какой-нибудь роскошный цветок в середине зимы или хочешь приобрети экзотического мангуста в качестве домашнего зверька. Я не хочу очернить абсурдистанцев — или как там они себя называют. Они — находчивые и умные представители древней торговой культуры, что, вместе с большим количеством нефти у их побережья, объясняет, почему их страна — самая успешная из наших бывших советских республик. Так называемая каспийская Норвегия.

Я повернулся к окну, чтобы взглянуть на Дунай, над которым пролетал наш самолет. Аккуратные австрийские домики с остроконечными крышами и бассейнами во дворах сменились многоквартирными домами, окружавшими приземистый замок Братиславы, в свою очередь уступившей место меланхоличному Будапешту (я даже смог разглядеть здание парламента, построенное в конце века, на стороне Пешта, и старое государственное здание на стороне Буды); наконец внизу обозначился балканский пейзаж, разоренный войной: разрушенные бомбежкой дома, города, взорванные мосты, домики с оранжевыми крышами, лепившиеся друг к другу, так что напоминали коралловые рифы. «Я делаю шаг назад, чтобы хорошенько разбежаться и перепрыгнуть через границу», — утешал я себя. Когда Запад сменился другой временной зоной, стюардесса компенсировала это, подав роскошный салат с перепелами; карта вин также предлагала приятные сюрпризы, особенно по части портвейна.

— Я буду скучать по тебе, Закусь, — сказал Алеша-Боб, выпив стакан вина сорокалетней выдержки. — Ты — мой лучший друг.

— Я уже становлюсь сентиментальным, — вздохнул я.

— Бельгия тебе подходит, — заметил мой друг по-английски. На этом языке мы говорили, когда оставались наедине, — на нем мы дурачились. — Там нечего делать. Не с кем сражаться. Там ты не будешь вести себя так, будто спятил. Умеришь свои эмоции. Я просто не могу поверить, что ты действительно основал фонд «Мишины дети» и нанял Валентина и Светлану, чтобы они им управляли.

— Помнишь девиз Эксидентал-колледжа? «Ты думаешь, что один человек может изменить мир? Мы тоже так думаем».

— А разве мы не потешались над этим девизом, Закусь, — каждый божий день?

— Наверное, я взрослею, — произнес я самодовольным тоном. — Может быть, в Брюсселе я получу докторскую степень по мультикультурным исследованиям. Может быть, тогда я стану лучше выглядеть в глазах генералов из СИН.

— О чем это ты, черт побери, толкуешь?

— Они любят мульти…